Однажды Семён вернулся с войны. Шинель не падала, портянки не воняли. Медаль не сверкала, жена не плакала. Она сразу и не поняла, что он вернулся. Так-то Семён на войну и не уходил, она сама пришла к нему лет десять тому назад. Боевые действия велись ежедневно, прерываясь недолгими выездами на рыбалку. Предатели Родины били патриотов Родины и наоборот. Семён был из предателей и отличался от патриотов только тем, что доедал без соли, а они — с. И то не всегда. Когда соль кончалась, патриоты впадали в призадумчивость, но выходили из этого состояния с её появлением. Родина в извращённой форме имела и тех, и других, предотвращая подобные действия со стороны внешних врагов. Предатели зверели, патриоты изображали получение удовольствия, не прекращая при этом мочить предателей. Внешние враги охреневали и предпочитали не вмешиваться. Предатели всё больше склонялись в сторону «валить», но, следуя завету Мазоха, которого сами знаете за что, оставались. Патриоты декларировали «да низашто», но мужественно отваливали врагам самое дорогое, а именно — отпрысков. Отпрыски в стане врага плакали, но сквозь слёзы жрали пармезан, вспоминая матушкин борщ. Этот пикантный момент так часто обсасывался при перестрелках, что патриоты уже и не вздрагивали. Предатели жрали доширак, откладывая, по-видимому, вражеские гранты за продажу страны на безбедную старость.
И вот однажды доширак колом стал в Семёновском горле. Он отполз от компьютера, сопроводив отползание полным роскомнадзоровским списком. Жена прифигела и присела мимо прошловекового табурета. Потом в доме стало меньше Семёна и больше продуктов. Вот и чудно, хотя особо стойкие предатели почему-то считают, что он их предал. Но захаживают по пятницам к Семёну на поллитра и колбасу, после чего, размягчась душой, вспоминают былые битвы.
А вспомнить, право, есть чего.