Часть 2. Глава Аспид.
… Тяжело ждать, ничего нет на свете, хуже ожидания смерти.
Последние крупицы храбрости в душе выискивает.
Отвлечься, забыться пытается, о Лучнике родном с улыбкой счастья вспоминается.
Украденные чудные мгновения перед глазами то и дело всплывают, слова его душевности полные, голос ласковости шепчущий, глаза любовью горящие, губы страстные, воспламеняющие…
Тут вдруг множественные шаги послышались, вот оказывается, какой звук у смерти приближающейся.
Ввалился отряд стражи целый, а с ними Аспид оробелый, за их спинами прячется, поодаль стоит, близко не подходит, ненавидящим взглядом ее сверлит.
Грубые руки ее схватили, в огромные оковы ее заковали, цепями толстючими опоясали.
Тяжестью неподъемной повис на её плечах хрупких, сей груз, к земле клонит.
Тянут ее звери — нелюди за цепи те, вперёд тащат.
— Как посмели вы так с Царицей тридевятого царства обращаться?! — грозно вопрошает она.
А в ответ тишина…
Аспид тут вперёд ступил, расхрабрился:
— Царица говоришь, ну тогда устроим тебе прием горячий да торжественно — царский.
И гаденько захихикал.
Выволокли ее на улицу, толпа людей расступается, шёпотки про красу ее тут и там раздаются. Взорами жалостливыми до помоста провожают, бабы деревенские охают да вздыхают.
Выпрямила она спину, королевскую осанку блюдя, навстречу смерти пойдет смело, в глаза смерти бесстрашно глядя.
А сама все по сторонам озирается, в поисках милого своего мается.
На дворе уже смеркается, никого не разглядеть, всё темнотой зловещей укрывается.
Подвели ее к столбу, хворостом обложенному, привязали, босыми ножками, да на дрова те поставили.
Начал тут Аспид ахинею свою в народ нести. Во всех грехах её обвиняя, в связях с дьяволом уличая.
Василисушка стоит величаво, изумрудными глазами сверкая, раскаленным гневом пылая…