Моя подруга любила Вовку слишком сильно и вела себя как рабыня, наложница или крепостная. Писала вместо него лабораторные и рефераты. Улаживала конфликты с деканом. Стирала джинсы и постельное белье, с трудом развешивая утяжеленный пододеяльник над беспокойными конфорками. Варила бульоны, когда болел, и делала массаж крестца, когда выздоравливал. Заботилась с одержимостью самки морского слона и орангутанга, а потом в один из дней Вовка привычно «сдал в прачечную» пару трусов и ушел на свидание с зеленой первокурсницей.

Слух о произошедшем пронесся по всему общежитию. Мы объявили траур и разрисовали скорбью лица. Покрыли черным головы и зеркала. Замахнулись на голодовку, покуда психолог не разобрала «нашу» любовь, словно рулевую рейку.
Тот разговор помню посекундно, будто в комнате бесперебойно работал диктофон, метроном и таймер. Мы сидели у нее дома за круглым столом и слушали шишки. Женщина жила на окраине леса в окружении елей и сосен. Малейшее дуновение ветра, — и очередной глухой стук по темечку замшелой черепицы. На столе — ирисовая скатерть, скрипящая от крахмала, разномастные пиалы и баранки с крупными маковыми зернами.
Психолог уселась с ногами в кресло и начала подбирать слова. Мне кажется, я даже видела, как кончиком языка пытается распробовать на соль и перец каждый слог, а потом делает выбор в пользу другого с более мягким вкусом.
— Девочки, запомните, любовь любит пространство, время и воздух.
Мы ничего не хотели запоминать и блеяли о полном растворении и самоотдаче. Она соглашалась, приводила в пример поступок знакомого, слетавшего на ужин к девушке в Австралию, и открывала настежь окна:
— Чувствуете фитонциды? А давайте закрою вас здесь на недельку, заколотив намертво ставни.
Мы вдыхали амбре из хвои и коры дуба и пытались возражать. Она доставала банку с сахаром и предлагала высыпать в чай весь порошок:
— Так и с любовью. Можно каждый день добавлять по несколько ложек, а можно разбрасываться килограммами. Просто ничего в жизни не следует делать до упора. Не стоит шлифовать до блеска хрусталь, пусть на нем останется крохотный отпечаток пальца. Не нужно уваривать абрикосы до беспробудного джема, ризотто превращать в рисовую кашу, а свидание — в цирковое шоу. Настоящее длительное чувство — это как стейк прожарки medium rare или макароны с низким гликемическим индексом. Во всем ценится состояние Al dente. Легкая недоговоренность. Свобода. Независимость. В Китае принято оставлять немного еды на тарелке, в педагогике самую интересную игру переносить на завтра, в литературе закладывают пустые строки, а в любви запасаются галлонами воздуха и света.

Из приоткрытого окна тянуло сыроежками. Шишки устроили настоящий моцион. Мы ели варенье, дули на чай и еще ничего не понимали. Какое отношение имеют к любви Австралия, стейки и солнечный свет?