Сергей Маковецкий — об отношении к ролям, жизни по совести и вкусной шарлотке.

«По-моему, актёр и пенсия — вещи несовместные. Если актёр почувствует, что нет ни одной работы в театре, мгновенно набрасывается тоска, болезни, реальный возраст увеличивается в каких-то кубических масштабах. И человек уходит. А когда он знает, что у него есть хоть один спектакль, и он идёт один раз в месяц, это его держит на этой бренной земле, он нужен. Актёр не может уходить на пенсию. И не должен».

«Я не могу сниматься ради денег. Мне нельзя идти на компромисс. Я однажды пошёл на компромисс, и это стало для меня пыткой. Если роль меня не греет, сколько бы мне денег ни предлагали, я отказываюсь».
«Никогда не было роли, о которой я мечтал. И до сих пор нет. Наверное, это плохо. Всегда роли приходили как-то неожиданно для меня…»

«Однажды я играл в игру: сидел и думал, что было бы, если бы я не поступил в театральный институт? Тогда я попал бы в школу сержантов ВДВ. Когда я пришёл в военкомат в 17 лет, а я был ватерполистом, на меня посмотрели и чёрным по белому написали: школа сержантов ВДВ. Что было бы дальше? Может, я стал бы генералом армии. А если нет? В школу сержантов ВДВ я поступил бы в 1976 году, а там Афганистан… Возможно, меня бы уже не было».
«Хороший режиссёр всегда оставляет за артистом право на творчество, прекрасно понимая, что актёр сам привнесёт своё ощущение мира или вражды, любви или ненависти».

«Я сам, когда смотрю фильм, иногда в шутку говорю, что сегодня мы сыграли лучше, чем в прошлый раз и думаю про себя, с чем это может быть связано… Первый раз обычно ничего не вижу, например, на премьере своего фильма чувствую, как у меня мокреют ладони, сердце выскакивает из горла, и я себя успокаиваю, мол, Серёжа, все уже на экране, чего ты так волнуешься, ведь изменить уже ничего нельзя. Но успокоиться не могу, пока не пройдёт время, пока это не отойдёт на задний план и не станет… как бы это сказать, не ребёнком, а дальним родственником. Только когда твоё произведение становится тебе „дальним родственником“, только тогда ты сможешь понять, хороший он родственник тебе или нет».

«Главная беда наша — мы живём не по совести. Говорим не то, что думаем. Чувствуем одно, а делаем другое. Жить по совести — это лучшее, что дано человеку».

«Я умею готовить вкусную шарлотку — в ней много яблок и мало теста. И курицу умею запекать: обмазываешь горчицей, кладёшь на решётку, под решётку ставишь противень с крупно нарезанной картошкой — и в духовку. Отличное блюдо, если к вам пришли гости».

«Сегодня пишут очень быстро. Хочется сказать продюсерам: куда вы торопитесь, как в баню. Сделайте красиво, сделайте талантливо! Но они хотят быстро и за две копейки. Когда Балабанов предложил мне „Жмурки“, он мне сказал: „Серёга, ты такую роль ещё не играл“. Да-а-а, такого наивного отморозка, такое одноклеточное существо в малиновом пиджаке и золотых фиксах я действительно ещё не играл. Я рад, что смог этот пробел в своей творческой биографии исправить».

«Радоваться за другого — сложнее, чем его жалеть».

«Относительно ремейков скажу, что, на мой взгляд, нельзя переснимать „Калину красную“, „Отец солдата“, „Простую историю“ с Мордюковой и Ульяновым. Нельзя было переснимать „Джентльменов удачи“. Ну, не получится, как у Данелии. Есть картины, которые трогать нельзя. Они вошли в золотой фонд кинематографа».

«Как показывает практика, сиквел редко получается удачным, зачастую недотягивая до заявленного в первом фильме уровня, но к Балабанову и это не имеет отношения. Он снял две разные картины. Поэтому я не сомневался, когда Лёша позвал в „Брат-2“: „Роль, Серёжа, небольшая, но ты мне нужен“. Действительно, там фактически одна полноценная сцена с моим участием: Данила Багров наводит на банкира Белкина автомат, и я играю животный страх в ожидании возможного выстрела в упор…»

«Часто, изображая „коренных одесситов“, многие актёры начинают утрировать, превращая образ в пародию. Поэтому Урсуляк (режиссёр сериала „Ликвидация“ — прим. ред.) сразу попросил всех нас избегать наигранности. Конечно, важно было найти подходящий акцент, поскольку в Одессе говорят очень красиво — так правильно, как нигде. Меня было кому консультировать на „Ликвидации“. Я каждый день звонил супруге и спрашивал, как звучит та или иная фраза. А ещё гулял по Одессе и слушал, слушал, слушал».

«Я не боюсь старости. Её незачем бояться. Нужно лишь понять, как её встречать».