Абонент недоступен: привычный писклявый зуммер. Вероятно, в метро, или, может, доклад готовит.
Или просто её допотопный мобильник умер, а на телеэкране опять интервью Монтойи,
И она ни черта не слышит, не проверяет, сообщения шлёшь в пустоту — вот такое дело,
Так закончилась порция кофе — пошла вторая, а потом она скажет, ну что ты, я не хотела.
Вот тогда он встаёт, надевает пальто и шапку, он заводит свой «Опель» и едет куда-то в центр,
Его совесть чиста — он уверен — и зубы сжаты, потому что он зол на неё, на «Спартак» и цены.
Он заходит в один магазин, покупает пива, за рулём — ни гу-гу, но потом, вечерком — пожалуй,
На стекле лобовом в уголочке наклейка Пифа и кошмарной осы с необъятно огромным жалом.
Он сдирает наклейку — конечно, её работа, кто ещё эту пакость способен сюда приклеить?
Пропадает впустую отличный вечер субботы, на экране в West Coast заводят мотор «Харлея».
Он рулит по холодному городу, он обижен, набирает опять её номер: он недоступен,
Вероятно, с каким-нибудь хахалем, вижу-вижу, а родная кровать в его спальне опять пустует.
Он решает пойти на попятную, как иначе, надо вжать в себя злость, стать нормальным, она, конечно,
Позвонит через десять минут, ну, кончай дурачить, и теперь он вполне адекватно выглядит внешне.
Заезжает в цветочный (себя — не её — задобрить), покупает букет (не застану — отправлю в мусор),
Вспоминает не к месту, что Бердслея звали Обри, вспоминает, что Альба для Гойи являлась музой,
Вспоминает какие-то странные даты, факты, как назойливо это бывает — навроде бреда,
Вот такое случается, если ты долго, брат мой, слишком долго встречаешься с дамой-искусствоведом.
До подъезда её он идёт три минуты с лишним, потому что стоянка у дома всегда забита,
Он звонит на мобильный, она недоступна, вышла, или спит, или трубка у мамы опять забыта.
Он звонит в её дверь, никого, тишина, свобода, разгуляйся душа, по пивку с алкашом-соседом,
Нет, не стоит. Домой. Там спокойно. Цветы — не в воду, а в помойку, отличная вышла, едрить, беседа.
Идиотская, к чёрту, привычка, держать мобильник отключённым всё время. Ну ладно, звонка дождаться.
Абонент недоступен. Смеются автомобили. На часах — скоро десять. Да чёрт с ним, пусть хоть двенадцать.
Что-то щёлкает вдруг: он не злится уже, сдаётся. Впрочем, думает втихую, как это всё нахально.

Кстати, в этот момент её сердце уже не бьётся, но мобильник отключен — а значит, пока нормально.