Порой сразу понятно, когда судьба дарит подарок. Это может быть повышение, прибавка к зарплате, или (более редкий и ценный дар) «случайная» встреча с Другом, чей путь уже давно не пересекался с твоим. Заглядываешь в родные глаза, обнимаешь и чувствуешь: вот он, подарок! Больше не отпущу!
А иногда и вовсе не ясно, что это дар. Кивнешь: «спасибо» и уберешь на дальнюю полку. Только через годы поймешь, что в той коробке спрятаны не деньги, не даже человеческие отношения, а крылья. И взлетишь, когда должен был упасть и разбиться.
***
Этот подарок я получила на Новый год. Отмечали весело: с творческой тусовкой. Была здесь и яркая Агнес, скандальная художница в окружении влюбленных поэтов, молодой подающий надежды критик, гениальный, но пока неизвестный певец. И еще десяток поэтов и их почитателей. Все пели песни, болтали, смеялись и целовались.
И все было бы как на тысяче таких тусовках, если бы мое внимание не привлекла женщина с белой арфой. Она выделялась, нет не арфой. Просто сама была очень нездешней, как будто ее вырезали со сказочной картины с зачарованным лесом, водопадом и единорогом.
— Белая арфа! Что за позерство, — шепнула мне подруга Ирка, известная здесь как Ирэн.
— О, Элька! Эля, сыграй что-нибудь, — попросил какой-то поэт.
И она заиграла:
— Так дай же мне воздух я стану тебе крылом, — поднебесные звуки сплетались в мелодию известной песни. Если кто-нибудь и слышал эльфийскую музыку, то наверное, она бы звучала именно так. Но самое удивительное было не это: арфа была продолжением Элиного тела, ее частью. Замерла даже Агнесс, любившая чтобы все внимание принадлежало ей. Пару минут мы любовались на это удивительное единение. Но вскоре раздался звонок, и все ринулись встречать нового гостя. Кажется, «чрезмерно одаренного» режиссера, не снявшего ни одного фильма.
Я осталась с Элей. После второго бокала шампанского протянула ей подарок — набор елочных игрушек и шоколадку. А после третьего — я задала так волнующий меня вопрос:
— А почему арфа?
Ожидала, что Эля будет ломаться, мол «это долгая история». Я буду ее долго уговаривать, отвечу, что никуда не тороплюсь. Так ведь обычно начинаются самые классные сюжеты?
— Хорошо, — неожиданно легко кивнула она, — Пусть это будет мой тебе подарок.
***
История Арфы (что стала её крылом) началась, когда закончилась другая история. История ее счастливого замужества. Произошло это в самый неподходящий день: в годовщину свадьбы.
Она встала в шесть утра, пока он спал, приготовила салат с кальмарами, салат с мидиями — ее Мишка так любил морепродукты. Они собирались устроить маленький праздник вдвоем вечером. Потом готовила милому завтрак и обед. Когда взбивала пюре миксером, Миша проснулся. Пришел на кухню, недовольно щуря глаза. Ему можно было еще пятнадцать минут поспать. Но долго хмуриться не мог, такой он, ее солнышко.
— Куколка, лапушка, заинька, — протянул муж, нежно обнимая Элю, — МОЯ женщина! На МОЕЙ кухне!
Много лет это было его мечтой. Еще когда они встречались, он рассказывал, как хочет, чтобы ЕГО женщина готовила на ЕГО кухне. Эля смеялась: «Ах ты мой собственник». Это казалось милым.
— А я тебе сюрприз приготовил, — проурчал муж, как довольный котейка. Она игриво поцеловала его, гадая что же это может быть. Платьице? Или может быть, духи?
Мишины поцелуи становили более требовательными, муж явно намекал на продолжение, но Эле было пора на работу. Они ласково попрощалась (До вчера? До вечера, лапушка! Не скучай, куколка!) и Эля выскочила на улицу.
В маршрутке случилась неприятность: живот слегка прихватило. Выпила таблетку. Она не позволит мелочи портить прекрасное утро! Телефон зачирикал: Миша писал, что уже соскучился. Эля зажмурилась от удовольствия. Главное, чтобы ничего не сорвалось. Миша не любит, когда она что-то портит.
«А завтра едем на реку с друзьями! Будут шашлыки, потом катание на водных скутерах," — улыбалась она, игнорируя ноющий живот. Таблетка подействует и все пройдет.
Весь день заполняла бумаги, распечатывала, составляла графики, вела подсчеты… И не так уж больно, если не обращать внимания! Перетерпит. Все изменилось, когда Эля вышла в коридор. Нужно было передать на второй этаж приказ начальства. Она шла и думала, какое платье надеть к вечеру.
«Не вызовешь скорую — умрешь," — раздалось в ушах. Мурашки пошли. Не по телу, по душе. Голос звучал равнодушно и сухо, просто констатировал факт. «Вот так приглючило меня!» — пыталась пошутить. Живот прихватило с новой силой. Она согнулась. Добраться бы до лавки, где можно сесть!
— Что это с вами! Может, скорую вызвать?
«Да ладно Вам! Бывало еще больнее!» — хотела сказать ей.
— Вызовите.
Может, зря все затеяла? Приехали врачи, щупали ее живот. Неловко, ведь он почти не болит, если не шевелиться. «Может я того, домой пойду?» — все подмывало спросить Ее отвезли в больницу. Дальше все как-то смешалось. Узи. Хирург. (здесь больно, а здесь? Точно?). Его крик:
— На операцию! Сейчас же!
— По адресу нужно везти в другую больницу…
— Не боитесь, что не довезете?
В палате вспомнила, что так и не позвонила своему Мишке. Он сам набрал номер. От голоса мужа веяло утренней нежностью. Миша звонил словно из другого мира:
— Лапочка, ну где ты! Вроде должна уже освободиться.
— Слушай, я в больнице, — Эле не понравилось, как прозвучал ее голос. Жалко, испуганно.
— А когда домой приедешь?
— Не знаю… Сказали — ждать операцию.
— То есть, сегодня не ждать, — разочарованно вздохнули Миша том конце, — Ну вот, испортила мой сюрприз.
«Испортила сюрприз?» — отрешенно повторила она. Конечно, Эля знала, это первая, случайная фраза. Она ничего не значит. Конечно, потом спросил, что с ней и встревоженно поохал.
— Ну ладно. Тогда как пройдет — позвони, куколка. Я волнуюсь!
Эля даже не сразу поняла, что он повесил трубку. В палате было шумно. К одной девушке приехала мама, к другой парень, третья сидела в окружении подруг. Эля была одна. Маме не позвонила, (что ее беспокоить), а Миша даже не подумал приехать. «Если бы попросила, он бы примчался. Наверное.»
— Воскресенская! На операцию! — сказала ей строгая медсестра, — Одежду можете снять. Вот, держите простыню, прикройтесь!
Эля стояла в коридоре. Одна, голая. Сломанная куколка, завернутая в простыню. «Куколка, заинька, лапушка. Куколка. Куколка," — приторные прозвища мужа навязчиво звучали в ушах Какой-то кадр из дурного кино!
Живот разболелся еще сильнее. Она села на лавку и вовремя — хмурые медсестры провезли каталку с неподвижным человеком. К нему с воем бросилась женщина. Санитарка ее оттаскивала, а она все кидалась и кричала.
«А тебя никто не будет ждать. Почему ты должна выжить? Что ты такого делаешь?» Она ходит на работу. Ухаживает за мужем, готовит, кормит, лечит, если он заболеет. Занимается с ним сексом. Ходит на работу. Навещает родителей. Убирает в квартире, (ужасно болит живот) она… ходит на работу.
— Ты что, оглохла?! На операцию!
Ей указали на кушетку. Пристегнули руки как перед страшным аттракционом. Лампа светила в лицо.
— Вы заснете. Проснетесь уже здоровой, — сказал врач перед тем, как поднести ватку с неприятным запахом. Только тогда Эля поняла: все всерьез. То ли потому, что комната перед глазами поплыла, то ли потому, что в голосе врача не слышалось уверенности.
Она может сейчас отрубиться и не очнуться. И это будет концом. Миша, конечно, пострадает и снова женится. На ЕГО женщине, которая будет готовить на ЕГО кухне. Маму давно не навещала, маму жалко. Жизнь жалко…
***
Кто-то говорит, что там туннель. Кто-то — что темнота. Кто-то не возвращается и уже не может рассказать. Эля же увидела Белую Арфу. Настолько красивую, страшно даже дотронуться. «Она так похожа на крыло… Так похожа!» — подумала Эля и сделала робкий шажок к инструменту.
Осторожно провела по ней рукой, словно примеривая. Вдруг подойдет? Внутри все замерло. А потом в груди проснулся трепетный свет. Коснулась струн. Она никогда бы не подумала, что умеет играть, не училась в музыкальной школе, пальцы не знали что делать. Но арфа знала. Эля доверилась ей. И, закрыв глаза, на секунду забыла, что не умеет… и начала пропускать сквозь себя звуки. Она играла простые знакомые мелодии, но звучали они совсем по-другому, как будто бы Эля сама их сочинила:
«Так дай же мне воздух, и я стану тебе крылом.» «Да, ты, моя арфа, похожа на крыло. Определенно.» — сказала Эля, любовно поглаживая инструмент. И так хорошо Эле стало от музыки, прямо до слез, так солнечно, что она подумала, что непременно выживет…
***
И очнулась. Было ужасно больно. После операции, ее, конечно, никто не ждал. Эля не могла пошевелиться, плакала от счастья и боли. Потом из реанимации ее перевели в палату. Соседка помогла с уткой. Зазвонил телефон. Миша. Спросил как все прошло.
— Любимая лапочка! Ты ведь не хочешь, чтобы я приехал? Я все равно ничем не смогу помочь. Только зря там протолкаюсь.
— Ага.
В голосе мужа слышалось облегчение.
— Тогда мы завтра сходим на пикник с друзьями, как запланировали. Ты же не против?
— Не против, — и телефон разрядился.
Раньше это ее волновала. Теперь было все равно. Она все думала о той арфе. Пока лежала в больнице, Миша приехал всего два раза. Раньше она бы объяснила это важными делами. И потом, какие к нему претензии — она же не просила приезжать! И какая же это мука видеть, «как любимой больно. Он эмпат, не сможет этого вынести!»
Эля смотрела на фотки. Вот он он с друзьями на шашлыках, вот — на пикнике. Смеются. Вот — катается на водном скутере, вот — на рыбалке. На лице только радость и наивная любовь ко всему миру. Солнышко, он и есть солнышко.
Он звонил каждый вечер. Говорил, как ему не хватает ее тепла. Какая это боль — засыпать одному, обнимая холодную подушку. Эля заново училась ходить. Иногда, вставая, она теряла сознание от настоящей боли. Это была вовсе не боль в ее чувствительной душе.
— Скорее бы тебя выписали! Представляешь, как здорово — идешь домой, а там Моя женщина, на Моей кухне. Выздоравливай быстрее!
Эле уже не было обидно или грустно. Просто смешно. Она не понимала, как это его протяжное «МОЯ жееенщина» могло ей нравиться. Когда ее выписали из больницы, он подарил милого плюшевого мишку. А она ему — развод.
— За что? Я же люблю тебя! Просто, — Миша вдруг смутился, — по-своему. Как умею.
— А не надо по-своему. Хочу чтобы меня полюбили в общепринятом смысле этого слова.
Растерянность на лице мужа сменилась непонимающими слезами:
— Я не смогу без тебя. Не проживу!
— Ну ты же как-то прожил эти три недели, — сама поражаясь, насколько логично и холодно это прозвучало.
— Не уходи! Так… нечестно!
Эля хотела все высказать, как было страшно и плохо в том коридоре. Рассказать про лампу над головой. Про то, как пристегнули руки. И про белую арфу.
Но Миша заплакал, навзрыд, по-детски. Раньше она ощутила бы себя сволочью. Но после того, как от боли темнело в глазах, все его страдания казались пылью неслышным дуновение, не зацепившим струну. «Он не врет. Правда меня любит. По-своему, — с внезапной жалостью подумала Эля, — Просто я больше так не могу.» Она заварила чай. Села рядом. Вспоминали хорошее, прощали друг другу дурное. Когда вспоминали нежное, муж попытался ее поцеловать, но Эля мягко отстранилась.
— Значит, ты уйдешь? — подытожил он, — По-настоящему.
— Хоть что-то у нас должно быть по-настоящему.
Бесполезно дарить забавных плюшевых мишек и конфеты. Никто не понял, почему она ушла. У них же все «так хорошо». Повредилась рассудком? Последствия наркоза?
***
Догадки о ее помешательстве подтвердились. Живот еще болел, когда Эля начала искать арфу. Выбирала долго, ей нужна была та из сна, бела. Друзья смеялись: «С ума сошла! Ты эльфийка, что ли?» Но Эля настояла. Она не помнила, когда ей настолько важно было настоять на своем. Арфы были, встречались даже белые. Но нигде не было той самой. ЕЁ. Свою Эля нашла в интернет-магазине, в далекой Ирландии. Она узнала арфу по фотографии. Еще не услышав, знала как она зазвучит. Знала, как отзовется на прикосновение.
— И зачем тебе арфа? И обязательно белая? Что за вульгарность, — продолжали возмущаться все, — Вон у нашего друга магазин инструментов. Может, мы тебе лучше эту… губную гармошку подарим?
Но она купила свою арфу, купила, истратив все, что откладывала на «черный день». «О чем ты только думаешь? А случится что?» Эля думала, что уже случилось. И ничего, пережила.
Когда арфа приехала к ней Эля целый день просидела рядом с ней. Обнимала свою Арфочку, гладила и водила по струнам. Прислушивалась — как отзовется внутри? Чувствовала, как целительный свет разливается по телу. В этот момент она почувствовала, что выздоравливает. Не после операции (никак не умаляет заслуги врачей, спасибо что спасли жизнь), не когда выписали из больницы, не когда рассталась с Мишей, а сейчас!
Она выздоровела, когда обрела свое крыло.
***
— Понимаешь?
Эля перебирала струны, в каждую ноту вкладывала что-то свое. Живое. И я подумала, что если волшебники, феи и эльфы появляются в жизни, это случается вот так. Внесли торт. Одна поэтесса принялась декламировать стих, я тоже прочитала юмореску пустенькую, но смешную.
Затеяли игру в фанты. Флер поднебесной музыки развеялся весельем с шампанским. Агнес на кого-то обиделась и ушла плакать в другую комнату. Ее верные мальчики кинулись утешать. Какой-то поэт подсел и ко мне, пытался обнять за талию. Все шутил, что влюблен, странно смотрел на губы. Я раздраженно уворачивалась, так как тоже была влюблена и совсем не в него. В Костю, который мне пока-что-друг.
Пробили куранты. Я бросила в бокал записку, пожелав себе здоровья, счастья и любви этого Кости. Все бросились поздравлять друг друга и обниматься. На мой телефон пришла нежная, совсем не дружеская эсмэс от этого самого пока-еще-друга.
Меня наполнил восторг, усиленный шампанским. Мы читали стихи, пели песни (земные, не эльфийские), и вспоминали милые мелочи уходящего года. То краснели, то хохотали. Вскоре уже казалось, что здесь собрались самые близкие люди. Все были так увлечены праздником.
…что даже не заметили, как прекрасная эльфийка улетела прочь.
***
— Знаешь, мне кажется, что вчера произошло чудо. Только все не могу понять, — Ирэн наморщила лобик, — когда.
Образы Эльфийки и ее Арфы уже притупились. Мне чудом казалась эсэмэсс от такого же «солнышка». Но в самые сложные минуты жизни всё время вспоминалась ее белая арфа. Не пение струн, не Элин нежный голос, а то, что у каждого есть Крыло, за которое можно ухватиться. То, ради чего стоит выжить.
***
Она подарила это чувство мне, а я дарю вам. Уберите в коробку, да задвиньте коробочку на дальнюю полку. Может быть, пригодится. Кому-то да пригодится.