— Ты опять ночью ела! Вроде собиралась на диете сидеть?
Максим, улыбнувшись, подмигнул Юльке.
— Неправда! Ночью я сплю.
— Да ладно, это же не преступление.
— Ничего подобного!
— Ой, я прекрасно знаю, что ешь. Имей мужество признаться.
— Хватит меня обвинять! Не хожу я на кухню ночами.
— А вот и ходишь!
— Ты видел?
— По количеству продуктов заметно. Вечером колбаса почти целая была, утром смотрю — меньше половины.
— Не трогала я твою дурацкую колбасу, понял?
Юлька отвернулась и обиженно засопела. До самого вечера она дулась и на попытки примирения только дергала плечом и смотрела волком. Спать легли тоже в молчании.
Максим проснулся от сильного тычка в бок.
— А?
— Тихо!
Юлька зажала ему рот.
— Слышишь?
В темноте ночи кто-то очень тихо чавкал чем-то вкусным.
— Идем. Только не шуми.
Как два молчаливых привидения, они крались на шум. На пороге кухни остановились — чавканье слышалось оттуда. Юлька протянула руку и щелкнула выключателем.
Загоревшаяся лампа осветила кухню. За столом сидели два маленьких существа и наворачивали бутерброды, сложенные горкой на тарелке.
— А-а-а-а!
Мохнатые гости тоненько заголосили, заметались по кухне, роняя стулья. С криками залезли по стенке к вентиляции, пища юркнули туда и были таковы.
— К-к-к-кто это?
От удивления Максим сначала заикался, а после стал безудержно икать.
— Ночные прожорлики.
— Ы-ы-ы?
— Мелкая нечисть. Не вредная. Просто ночами приходят и едят, что найдут в холодильнике…
— А почему именно к нам?
— Они чувствуют, когда человек на диете сидит. Приходят и жрут, из вредности.
Утром Максим уговорил Юльку слезть с диеты. Чтобы не привлекать в дом всякую дрянь.
— Ладно, — милостиво согласилась Юлька, — только ради тебя.
А через некоторое время Максим застал девушку ночью на кухне.
— Для тебя стараюсь, между прочим, — подмигнула она ему, — спасаю от нечисти.
Горка бутербродов перед ней показывала, как именно. Была она, кстати, гораздо выше, чем у прожорликов.