Пойдём, дочка, я тебя редиской домашней угощу, сладенькой.
Я знаю, что ты любишь…"
Знакомьтесь, это наша санитарка, Валентина Никифоровна. Тётя Валя.
Я её так называю уже очень много лет. Приблизительно — двадцать.
Тётя Валя на работе уже третьи сутки. Безвылазно. Завтра четвёртые, последние. Она очень надеется, что последние, потому что глаза сильно слезятся из-за дезрастворов, голова чугунная и вообще — очень хочется на свежий воздух.
«Тяжко, дочка. Хоть посижу трошки. Когда уже маршрутки запустят, чтобы не гонять врачей на машинах? Почему никто не подумал, что большинство из нас живут в сёлах, за городом?
Мы тут девочками так решили, что по четыре дня должны выдержать. Вот смотри, что я с собой набрала — хлебушек, редисочки, огурчиков… колбаска есть домашняя и салат консервированный. Мне хватит. Ещё и тебя покормить могу».
Достаёт из потрёпанной матерчатой сумки эластические бинты — «Помоги мне, пожалуйста, а то я сама, как-то неправильно делаю, что ног совсем потом не чую».
Бинты чистые, застиранные и, конечно, уже растянутые, поэтому и не держат так, как надо. Я перебинтовываю её ноги, на которых нет живого места. Сплошные узлы вен, сине — багровые щиколотки и отёчные ступни.
О чём я думаю?
Я молюсь о том, чтобы сегодня не привезли подозрение на коронавирус.
Потому что тогда, мне придётся одевать тётю Валю, которая третьи сутки на работе, в этот неудобный жаркий костюм, как минимум на восемь часов, стараясь не смотреть в её всё понимающие слезящиеся глаза.
А потом она получит свою подачку, в размере, «чтоб хотя бы хватило на коммуналку» от государства…
От государства, которое поблагодарит её видеороликом, громкими спасибо и отрапортует, что оно готово к пандемии.
Видеороликом, стоимость которого равна зарплате тёти Вали за десять лет.
Готово, за счёт таких, как тётя Валя…
Валентина Никифоровна.