Вы когда-нибудь задумывались, откуда берутся несчастливые и не очень приспособленные к жизни взрослые? Они берутся из несчастливых детей. Этих детей не всегда били (а может, и вовсе не били), не запирали в тёмном чулане и, возможно, даже не грозились отдать милиционеру. С ними обходились менее кровавым образом — таким, в котором множество семей не видит ничего ужасного. Я даже предвижу, как некоторые мамы, читая дальше, закатят глаза: «Совсем эти психологи с ума посходили, всё-то им не так».
Речь идёт о хронической инвалидации чувств.
Это выражение принадлежит Марше Лайнен, специалисту по пограничному расстройству личности. Инвалидация — это обесценивание. Обесценивая чьи-то чувства, мы говорим — какая ерунда, не делай из мухи слона. Разумеется, мы не имеем никакого права измерять ценность чужих чувств, но речь сейчас не только об этом.
При инвалидации, которая бьёт по детской психике, чувства, мысли, желания и потребности ребёнка маркируются как неадекватные. Если эта практика является в семье постоянной, у маленького человека нет шансов вырасти без ощущения, что с ним что-то глобально не так.
Как именно это происходит? Посмотрим на примерах.
— Ты что такой унылый сидишь? Не хочешь с бабушкой оставаться?
— Угу.
— Интересно, с чего бы? Это, между прочим, твой родной человек, и тебе следует его любить. Чтобы я больше не видела такой кислой физиономии!
— Какой подарок хочешь на день рожденья?
— Куклу.
— Нет, ну это нормально? У тебя их штук тридцать уже. Ты что-нибудь другое можешь захотеть?
— А чего это ты с Машей не играешь?
— Мне с ней скучно.
— Скучно ей! А с Полиной, значит, не скучно? Твоя Полина даже здороваться не умеет. Так что играй с Машей или останешься дома.
— Мам, мне страшно на контрольную идти.
— Какая чушь. Мальчики не должны бояться. Иди и не жалуйся.
— Я не хочу сидеть с сестрой. Она меня уже достала.
— И это я слышу от взрослой девочки? Стыдно жаловаться на маленьких!
Казалось бы, обычные диалоги — из тех, которыми наполнено почти каждое детство. Но давайте посмотрим, о чём они на самом деле.
Во-первых, в каждом ребёнок искренне сообщает о том, что с ним происходит.
Во-вторых, он получает в ответ прямое указание на недопустимость своих переживаний.
В-третьих, его информируют, что именно ему следует испытывать или хотеть.
Иными словами, авторитетный взрослый транслирует ребёнку, что его движения души неадекватны и верить им нельзя. Более того, его душевная жизнь должна быть принципиально иной, если он хочет остаться для родителей хорошим. И это послание настолько иезуитское, что оспорить его невозможно. Ребёнок может умирать от стыда, приходить в отчаяние или негодовать, но сказать «оставь мои чувства в покое» у него точно не выйдет. Более того, он откажется от чего угодно своего, лишь бы не утратить расположение взрослого.
Собственно, сейчас самое время информировать неискушенного читателя, что каждый человек вправе чувствовать, хотеть, нуждаться и мечтать о том, о чем мечтается, чувствуется, хочется и нуждается.
Это закон здорового функционирования.
Нет плохих чувств, нет неправильных желаний, нет идиотских фантазий. Каждая из них есть отражение нашей уникальной природы. Каждый раз, когда мы вешаем на неё ярлык «глупо», «стыдно», «отменить», мы отрезаем и выкидываем кусок себя.
День за днем, год за годом.
А теперь вопрос — много ли у вас осталось после того, как повыкидывали «неподхоящее»?
Один из самых частых запросов к психологу — научите меня себя любить. И правда, трудно полюбить то, чего нету (а то, что есть — всё плохое, просто руки не дошли выкинуть). Но в ходе терапии, когда впервые дается право на прислушивание к тому, что чудом уцелело, запрос начинает звучать иначе. Кто вообще я? Чего я хочу? Есть ли во мне что-то стоящее? Как научиться себя чувствовать? Можно ли на себя полагаться?
Но ни один из этих вопросов бы не возник, если бы детские чувства не подвергались инвалидации. Умение слышать себя и себе доверять встроено от рождения. Если его не прибить заботливой родительской кувалдой, оно никуда не денется — разовьётся и окрепнет. Природа мудра.
Родители же, как всегда, хотят самого лучшего. Не доверяя себе, они с тем же недоверием лупят наотмашь по детской душе.
Женщина, страдающая хронической депрессией, вспоминает, как однажды во время семейного ужина ей позвонил мальчик, чьего звонка она очень ждала. Она вспорхнула из-за стола, не в силах сдержать радости, и услышала отцовское в спину: «Вот так ты должна радоваться всякий раз, когда я велю тебе что-то сделать».
Как вам заход? Даже не «выполнять мои требования — беспрекословно и немедленно», а взмывать в ответ от счастья.
Она слышала это потрясающее послание не раз и не два. По её словам, ей казалось, что отец пытается внедриться в её мозг и его перепрошить. Это было невыносимо, почти физически. И в какой-то момент, уже ближе к пубертату, она сделала для себя неосознанный, но во многом определяющий вывод: радоваться не следует. Если твоей радостью пытаются управлять — значит, пусть её просто больше не будет.
Друзья, когда мы лезем наводить порядок в чужой душе, мы похожи на злобных советских уборщиц. Чужие чувства и потребности трогать нельзя. Особенно детские. Иначе вместе с ними можно разворотить нормальный сценарий будущей жизни. Мы можем сердиться на поступки, можем просить иначе себя вести, но чувства — неприкасаемы.
— Ты что такой унылый? Не хочешь с бабушкой оставаться?
— Угу.
— Ох, понимаю. Она иногда бывает в дурном настроении, и тебе достаётся. Давай так — ты наберёшься терпения, а я постараюсь побыстрее тебя забрать.
— Какой подарок хочешь на день рожденья?
— Гироскутер и новый телефон.
Я знаю, ты давно о них мечтаешь. И мне жаль, что мы с папой не можем тебе всё сразу подарить. Выбери что-то одно.
— А чего это ты с Машей не играешь?
— Мне с ней скучно.
— А с кем ты любишь играть? С Полиной? Что тебе в ней нравится, расскажешь?
— Мам, мне страшно идти на контрольную.
— Что мы можем сделать прямо сейчас, чтобы твой страх уменьшился?
— Я не хочу сидеть с сестрой. Она меня уже достала.
— Верю, малыши бывают несносными. Но, пожалуйста, продержись ещё немного. Я допишу статью и приду на помощь.
В этих вариантах родитель не подвергает сомнениям право ребёнка на его личные переживания, хоть и не везде идет ему навстречу. Давать право чувствовать и прогибаться — вещи абсолютно разные. Наши желания тоже исполняются не всегда, и это не катастрофа. Катастрофа, когда ты живёшь с ощущением глобальной внутренней неадекватности.
Путь уважения к чужим чувствам требует зрелости. Прицыкнуть легче, чем соприкоснуться с тем, что тебе сейчас совершенно не к месту. Ишь, не хочет погостить у вечно недовольной бабушки? Перетопчется! Обижен на младшую сестрёнку? Ну, так она маленькая, и нечего обижаться. Боится засыпать в темноте? Стыдобища, семь лет уже. Велик соблазн не только сделать так, как удобнее тебе, но ещё и прихлопнуть для надёжности — «да как ты вообще можешь такое чувствовать!» Глядишь, в следующий раз и образумится…
А вот список особенностей, характерный для тех, кого в детстве таки «образумили»:
— Огромные трудности с принятием решений, потребность постоянно искать совета, переспрашивать, уточнять;
— Непонимание, хорошо тебе или плохо — особенно в области отношений;
— Страх предъявлять свои чувства, который может скрываться либо за маской вечного позитива, либо за отрицанием очевидного («нет, я не злюсь, тебе показалось», произнесённое сквозь зубы и со сжатыми кулаками);
— Склонность к пассивно-агрессивному поведению («догадайся сам, что мне нужно»);
— Частые сомнения в себе, подозрения в том, что устроен ненормально, неправильно;
— Привычка подменять непосредственное проживание эмоций размышлениями («наверное, мне следует сейчас порадоваться»);
— Ощущение внутренней пустоты, сложности в ответе на вопросы «кто я?», «какой я?»;
— Страх разоблачения («если другие увидят, какой я на самом деле, от меня отвернутся»);
— Готовность к подменам (хочешь, чтобы любили — ищешь секса на одну ночь, мечтаешь о детях, но с лёгкостью соглашаешься с бойфрендом, что стоит «жить для себя»);
— Трудности с планированием и постановкой целей.
Впрочем, даже если тебе уже за сорок и ты ставишь галочку напротив каждого пункта — это не приговор. Ведь чувства можно разморозить и присвоить. Это нормальная психотерапевтическая работа, в ходе которой психолог создаёт возможность соприкасаться со своим внутренним опытом без стыда и угрозы наказания. Другими словами, он, как достаточно хороший родитель, возвращает чувствам их ценность, потребностям — право быть, а тебе — себя.
Оксана Фадеева