ТАЙНА ПОРТРЕТА ЕЛИЗАВЕТЫ ТЁМКИНОЙ: БЫЛА ЛИ ДЕВУШКА С КАРТИНЫ ВНЕБРАЧНОЙ ДОЧЕРЬЮ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ
В Государственной Третьяковской галерее хранятся два портрета Елизаветы Григорьевны Тёмкиной кисти Боровиковского. О личности этой милой девушки нам известно немало. Она прожила большую часть жизни в своих поместьях на юге России, родила своему мужу 10 детей и частенько нуждалась в деньгах. Однако тайна ее происхождения до сих пор не дает покоя историкам, ведь «вопросы крови — как известно, — самые сложные вопросы в мире».
Впервые этот портрет пытались продать в Третьяковскую галерею в 80-е годы XIX века, когда красавице, изображенной на нем, могло бы исполниться 100 лет (она, правда, уже давно умерла к тому времени). Ее сын, генерал-лейтенант Константин Калагеорги послал из Херсона в Москву письмо с предложением:
«Имея великолепный портрет моей матери работы знаменитого Боровиковского и не желая, чтобы это изящное произведений осталось в глуши Херсонских степей, я совместно с сыном моим, решились продать этот фамильный памятник и сделать его доступным, как для публики вообще, так в особенности для молодых художников и любителей живописи. Ваша галерея картин известна всем, а потому обращаюсь к вам с предложением, не угодно ли вам будет приобрести эту драгоценную вещь».
Дальше в пояснении к письму он добавлял: «Портрет имеет ценность историческую, так как мать моя родная дочь Светлейшего князя Потемкина-Таврического, а со стороны матери — тоже высокоозначенного происхождения».
Вот это как раз «высокоозначенное» родство и является самым интересным в судьбе Елизаветы Григорьевны. Известно, что в 1775 году в доме Светлейшего князя появился младенец женского пола, которого назвали Елизаветой Григорьевной Тёмкиной. Такое «фамилеобразование» было обычной практикой для именования внебрачных детей в те времена. Так что Потемкин своего отцовства не скрывал, хотя воспитывать девочку не стал. Он поручил младенца своей сестре Марии Александровне Самойловой, назначив опекуном племянника. В дальнейшей судьбе этого высокородного бастарда также чувствовалась властная рука: воспитывалась Елизавета в лучшем заведении — пансионе Беккера, а затем была достаточно неплохо пристроена. Как писал все в том же письме ее сын: «прямо из пансиона выдана замуж за моего отца, бывшего тогда товарищем детства Великого князя Константина Павловича и получила от Потемкина обширные поместья в Новороссийском крае».
Иван Христофорович Калагеорги, юноша из благородного греческого рода, был, вероятно, неплохой партией для незаконнорожденной дочери князя, а владения, хоть и в очень далекой губернии, должны были обеспечить семью на всю жизнь. Однако известно, что в дальнейшие годы Елизавета Григорьевна не раз обращалась в Петербург с жалобами и просьбами: дети, слабое здоровье супруга и небольшой доход с поместий не позволяли ей жить так, как она привыкла в молодости, хотя и бедственным ее положение назвать было нельзя. Интересно, что свои просьбы она обращала непосредственно к императрице, и та часто ей помогала. Историки спорят до сих пор, была ли эта милость просто данью памяти Екатерины своему главному фавориту или чем-то большим. Ведь, вполне возможно, что к моменту рождения девочки императрица и Потемкин как раз тайно обвенчались. Этот брак также, в свою очередь, является спорным фактом, так что вопросов в этой истории больше, чем ответов. Однако есть некоторые совпадения, которые позволяют делать смелые выводы о том, что на портрете из Третьяковки изображена внебрачная дочь Екатерины Великой.
В принципе, не так уж и важно, венчалась ли императрица со своим фаворитом. То, что именно в это время их отношения были наиболее крепкими, подтверждается многочисленными письмами, в которых Екатерина называет Потемкина «мужем» и «супругом». В июле 1775 года, когда, как раз и появилась на свет незаконнорожденная девочка, императрица несколько дней была больна — по официальной версии, у нее случилось расстройство желудка из-за немытых фруктов. Жила Екатерина в это время в Москве, в Пречистенском дворце. Это небольшое деревянное строение, кстати, возвели специально для нее на территории усадьбы Голицыных в Знаменском переулке. Екатерина жила там с 1775 по 1776 год, а после ее отъезда в Петербург здание разобрали. Так что она вполне могла родить ребенка тайно, подальше от двора. В противоположном случае пришлось бы признать, что именно в это время Потемкин имел связь с какой-то другой женщиной и не скрывал этого от своей высочайшей «супруги».
Противники версии говорят о том, что, во-первых, Екатерина была уже не молода. В 1775 году ей исполнилось 46 лет, а это немалый возраст для родов даже сегодня. Во-вторых, непонятно, к чему ей было так тщательно скрывать этот факт. Подобную скромность можно было бы считать нормальной для монарха, если бы не пример другого царственного бастарда. Алексей Бобринский, — внебрачный сын Екатерины от Григория Орлова, вовсе не был какой-то великой дворцовой тайной, императрица принимала в его жизни самое живое участие. После смерти матери Павел I даже даровал своему незаконнорожденному брату графский титул и огромный дом князя Орлова. Таким образом на сегодняшний день вопрос о том, была ли великая императрица матерью Елизаветы Тёмкиной, остается открытым.
Портрет, хранящийся сейчас в Третьяковской галерее был заказан опекуном Елизаветы Григорьевны в 1797 году известному тогда уже портретисту Владимиру Боровиковскому: «Пускай Елизавета Григорьевна будет написана таким образом, чтоб шея была открыта, а волосы растрёпанными буклями лежали на оной без порядку». 22-летняя красавица была действительно достойна кисти художника. Боровиковский, кстати, написал еще и миниатюрную копию этого портрета на цинковой пластине. На нем Елизавета Тёмкина изображена в виде римской богини Дианы с обнаженной грудью, полумесяцем в прическе и стрелой в руках.
Продать портрет сыну Елизаветы Григорьевны так и не удалось. Затем уже ее внук, пытаясь нажиться на фамильной собственности, писал Третьякову, и снова безуспешно:
«Портрет моей бабушки имеет втройне историческое значение — по личности художника, по личности моей бабушки, и как тип красавицы восемнадцатого столетия, что составляет его ценность совершенно независимо от модных течений современного нам искусства».
Только в 1907 году потомки незаконной дочери князя Потемкина смогли продать портрет коллекционеру И. Е. Цветкову. В Третьяковку он попал в 1925-м, вместе с другими произведениями из его собрания. А портрет в образе Дианы был куплен картинной галереей в 1965 году, так что теперь, через 200 лет после создания этих картин, она снова находятся вместе.