«Вы в Чистилище!» (эпизод-2)

Женщина за столом достала чистый лист.

— Присаживайтесь, — устало произнесла она, появившейся посреди комнаты душе.

— Эээ, тётка, ты кто? Где я вообще?

Коротко остриженный мужчина возмущённо озирался по сторонам. На одной его руке красовалось витиеватое «Геныч», а на второй свежий след от укуса. Дорогой костюм, в который он был одет, только подчёркивал неряшливость его души.

— Вы в Чистилище. Присаживайтесь, полистайте брошюрки, там всё подробно написано.

— Ты что, коза, берега попутала? Какие брошюрки? У меня дела. Если я своих подведу, от меня мокрое место оставят.

— Уже, — ответила ему полная дама, сидящая за столом.

Она не очень любила такие души, чаще всего они были настолько запачканы, что стирать их приходилось в самых мощных средствах, долго кипятить, но всё равно результат очень редко оказывался положительным. Белоснежными такие становились… да никогда они такими не становились, чаще застирывались до дыр и списывались в утиль, где их сжигали.

— Чего «уже»? Ты мне кончай по ушам ездить, оторвись от своей писанины и объясни внятно.

— А если не стану? — спросила она ухмыльнулась, отчего едва заметные чёрные усики над её верхней губой хищно ощетинились.

— Да я тебя сейчас…

Геныч попытался схватить тётку за грудки, но не смог. Его будто бы кто-то держал, дальше, чем за три шага до стола было не подойти.

— Присядьте уже, аника-воин, отвлекаете. Скоро за вами придут, а документы ещё не в порядке.

— Меня взяли? Я в распределителе? Где я?

Пыл его немного поутих, и мужчина опустился на стул.

— Вы в Чистилище, я же уже говорила, — повторила женщина. — Умерли вы.

— Что? Значит…

— То и значит, ножевое в сердце. В красивые костюмы снаряжаетесь, а замашки, как у дикарей, всё ножами и кулаками решаете. Такими грязными сюда являетесь, что и не отстирать! — с досадой в голосе ответила она.

Он посмотрел на рубашку.

— Вы меня разыгрываете, да? Какое ножевое? Нет крови, чистая, ни пятнышка.

После того, как до Геныча начало доходить, что всё, что происходит, как минимум, немного странно, голос его стал заискивающим, а обращение вежливым.

— Снова ошибаетесь. Где же нет ни пятнышка? Вот на рукаве, кровь, если не ошибаюсь. Вы ударили ребёнка, разбили мальчику нос.

Мужчина машинально посмотрел на левый рукав.

— Всё верно, именно там, — подтвердив его догадку, продолжила что-то писать женщина, — крови на вас много, вижу и детская, и женская, даже друзей. За что своего приятеля в прошлом месяце избили так что он с переломами в больнице оказался?

— Не докажете, — буркнул Геныч и, поняв, что проговорился, добавил — не знаю, кто его избил, он в коме, а свидетелей нет.

— Геннадий Васильевич, мне то не лгите, я вашу жизнь вижу, как на ладони, точнее, на бумаге.

Дама развернула к нему лист, где делала пометки.

Словно на маленьком экране мужчина увидел себя, бьющего Лёшку Корнеева.

Она обводила проступающие пятна ручкой. Там были и чёрные, словно от сажи, и рыжие от крови. Ощущение, будто его расстреляли из ружей для пейнтбола с разными мрачными красками.

— Он же головой при падении, вы же видели, я-то тут причём?

— Да, после того, как вы его ударили, он упал и получил травму головы. Заметьте, не сам споткнулся, когда никто его и пальцем не трогал. Вы даже скорую помощь не вызвали.

— А нечего за моей Иркой ухлёстывать, любовники они.

— Ошибаетесь. Алексей жалел Ирину, вы ведь её нещадно били. Кстати, она вам никогда не изменяла.

— Баб надо бить, если их не учить, то они…

— Достаточно. Понятно, что вы нам раскаянием не поможете. Пятен на вас очень много. Вон, например, кровь собаки, которую вы специально сбили машиной, а вон, на груди, предательство, огромным грязным пятном…

— И что теперь? В Ад? Да мне наплевать, та же зона, я выживать умею.

— Нет, Ада не существует.

— Ну, не в Рай же? Или всё-таки??? — удивлённо спросил он с едва заметной надеждой в голосе.

— Нет. Кровь очень плохо отстирывается, да и прочей грязи на вас полно.
Дверь открылась.

Дама устало вздохнула и попыталась игриво улыбнуться вошедшему мужчине, довольно крупному, поскольку при входе ему приходилось нагибать голову, чтобы не удариться.

— Наконец-то за вами пришли, — сказала она.

Геныч испуганно оглянулся.

— Документы готовы? — спросил здоровяк.

— Да, уводи, видеть его больше не могу.

— Кровь? — понимающе спросил её собеседник.

— Кровь. Самый крутой режим, на несколько раз. Не раскаялся, теперь очистить почти невозможно. Не получится — отправляй в расход. Когда таких сжигают, даже не жалко.

— Сжигают? — Геныч насторожился. — А как же суд? — воскликнул он, — всем положен суд. Должен быть суд! Без суда не имеете права…
Он что-то ещё кричал за дверью, но голос его быстро затих.
Брезгливо дёрнув усиками над губой, женщина достала чистый лист.

— Присаживайтесь, — вздохнув, произнесла она, появившейся посреди комнаты душе.

— Простите, у меня дочка дома одна, я на минутку выскочила… я пойду.

Молодая женщина попыталась открыть двери и выйти наружу.
Ей это, конечно же, не удалось.

— Выпустите меня, как я тут оказалась, где я?
— Вы в Чистилище…