В Питере к моей маме обращаются: дама. В Одессе — мадам. В Липецке она редко бывает, это и к лучшему. В Липецке мадам — слово оскорбительное. «Ты куда без трусов в подъезд выперлась, мадам?» — спрашивала моя соседка у своей годовалой дочери. Годовалая мадам шмыгала носом, но одеваться не хотела. В разное время мне встречались разные липецкие мадам, одна из них регулярно обследует наши мусорные контейнеры. Так сходу и не скажешь, что этот клубок застиранных тряпок и есть мадам, но это факт. Однажды собрат по образу жизни пытался её склонить не пойми, к чему, все тонкости я не расслышала. Тянул куда-то, уговаривал, мелким бесом подсыпался — но она в итоге гордо отпрянула и в одиночестве удалилась. Даже через восемь намотанных пальто в её круглой спине ощущалось презрение.
— Пошла, смари-ка, — подытожил мужик результаты общения.
— Мадам, бл@дь, — и сплюнул.
А мне однажды прилетело за слово «барышни».
Какая-то старорежимная книжка, в которой объяснялось, что девушка — это не обращение, а факт личной медицинской жизни, произвела на меня однажды неизгладимое впечатление, и так эти «барышни» ко мне и прилипли.
Это был, помнится, объезд города с участием городских служб, в автобусе сидели какие-то барышни крепко за сорок, и поджимали на меня губы. Сначала не поджимали, а потом спросили, откуда я, и начали поджимать. Видимо, какое-то расстройство их ведомству было с нашей стороны. И вот они меня спрашивают — а вы откуда? — услышали, переглянулись многозначительно, построили губы жопкой и я их спрашиваю миролюбиво: а вы откуда, барышни? — и тут их разорвало. Они этак рты пораскрывали, дыхание сбито, глаза налились, друг с другом переглядываются, кудельки на головах как антенки дрожат, в общем, возмущение кипит, но словесно не оформлено. И тут одна, которая побойчее, щеками потрясла и мне говорит: вы это тут что себе позволяете? — А я такая сижу смирно, руки на коленях, и спрашиваю: чиво? — А она мне всё в той же манере: это вы как это нас назвали сейчас? Это вы нам сказали — барышни? — А я смотрю, что вторую сейчас удар хватит, она багровым наливается. И прямо растерялась даже. И говорю: ну да, вам. А чиво не так? — И эта, которая с щеками, мне из угла рта цедит: прямо! даже!не знаю! как!расценивать!такое обращение!
Я думаю, вот на фиг, съездила на съёмку. Хорошая городская съёмка, говорили они. Тихо, спокойно, говорили они. И отвечаю: ну, можете расценивать, как комплимент. И так даже улыбнуться постаралась, типа, сгладить неловкость. Но барышень бедных от моей улыбки и вовсе синхронно затрясло, вторая там уж и вовсе начала сама в себе захлёбываться, а первая мне так решительно отвечает: комплимееент? да? а похоже на оскорбление!

Это я к чему? тут вон давеча в комментариях одна барышня другой объясняла, что слово девицы — оно оскорбительное. А надо — девушки. Как на минном поле с этими вашими старорежимными словами.
Все мадамы, бл@дь.