***
Сначала были полицейские формальности. Назовите имя и так далее. Он отвечал спокойно, будто настроился на нудную, но необходимую работу. Потом его спросили, знает ли он меня.
— Это Екатерина Дмитриевна Голчина по мужу Куликова. О своих жертвах я знаю много. Каждую я тщательно выслеживал. Подходил только в таких местах, где не попадал в зону видимости видеокамер. Я все просчитывал, никогда не оставлял следов.
Майор разглядывал Воронецкого как экземпляр из кунсткамеры:
— Вы поступали одинаково со всеми вашими жертвами?
— Скорее он вели себя однообразно, поэтому я был вынужден поступать с ними одинаково.
— Вы убили всех, кого похитили, кроме Екатерины Куликовой?
— Да, — Воронецкий говорил это так спокойно, будто обсуждал покупку автомобиля.
— Все они были женщины или в вашем списке были мужчины?
Воронецкий поморщился:
— Ну конечно женщины. Вы тянете резину. Их было тридцать. Все из разных городов и регионов России. Всех я привозил в свой дом. В багажнике или на заднем сидении автомобиля. Потом отправлял в подвал. Наше общение длилось два-три месяца, иногда меньше. Потом я терял терпение.
— Как вы их убивали?
— Ну, это зависело от моего настроения и их поведения. Иногда перерезал горло, иногда долго пытал. Слушайте, их было тридцать. Мне хотелось попробовать разные способы. Например, пока я готовился похитить Екатерину Куликову, в подвале медленно умирала предыдущая дама. Так что, когда я привез Куликову домой, та еще была жива и мне пришлось выпустить из нее кровь. Надо же было освободить кровать для новой гостьи. Ну, а ту быстро захоронить.
— Куда вы девали трупы?
— Я хоронил их на огромном пустыре за старыми складами на десятом километре грунтовки. Пошлите туда собак и убедитесь, что я говорю правду. Что вы еще хотите. Имена? Записывайте, — Он без запинки перечислил тридцать имен и фамилий. — Достаточно? Ах, да. Первая была десять лет назад. Но вы это и сами поймете, когда поднимете все дела.
Майор шумно выдохнул.
— Есть что-то, что их объединяло? Какие-то общие черты? Возраст, комплекция, социальный статус? По какому принципу вы их выбирали?
— Странный вопрос. Я брал тех, которые мне нравились.
— И почему вы их убивали?
— Потому что больше не нравились.