***

Прошло еще какое-то время. Однажды вечером Джек пришел домой какой-то уставший. Он как-то странно вел себя. Нет, я не могла сказать, что он был нервный, потому что это чувство ему было незнакомо. Он напоминал зверя, который чует неладное. Или он мастерски изображал этого зверя? Моя беда была в том, что я все время подозревала Джека в провокации. Мне казалось, что он ежеминутно следит за мной и ждет, что я захочу его обезвредить. Именно поэтому я ни разу не решилась на какие-то действия в отношении побега. Я боялась Джека. Вернее, нет, не так. Джека я не боялась. Я боялась человека, который вколол мне наркотик на парковке, а потом приковал к кровати в подвале. Именно его я боялась пробудить в Джеке и поэтому играла роль Бэт. Я знала точно, что с убийцей я не справлюсь, а с Джеком останусь жива.

Не знаю, то ли его не обмануло предчувствие, то ли это был хорошо подготовленный спектакль. Но ближе к ночи в дверь постучали. Передо мной встал вопрос, как себя вести в этой ситуации. Что сделала бы Бэт? Она испугалась бы, что ее нашли врачи из сумасшедшего дома, куда она попала, судя по всему, за какое-то нарушение закона. Что сделала бы я, если бы мне представилась возможность рассказать хоть какому-то человеку, что меня держат в плену? Я растерялась. Жажда свободы, которая живет в каждом человеке, толкала меня совершить что угодно, чтобы сообщить о себе незнакомцам за дверью. Но острое нежелание умирать заставляло меня не сбрасывать со счетов вероятность того, что Джек испытывает любовь своей жены на прочность. Я решила остаться Бэт и посмотреть, как будут развиваться события.

Пока я раздумывала, Джек ушел в прихожую и посмотрел, кто его беспокоит среди ночи. Потом он вернулся и подошел ко мне. У него был непроницаемый взгляд, которого я так боялась. Мне стало понятно, что я не решусь ни на что. Если это полицейские, то пусть они меня найдут сами. Это их работа. Если же это посторонние люди, то пусть убираются.

— Джек, — прошептала я, даже не стараясь быть испуганной, так как дрожала от страха, — это за мной. Я не хочу, чтобы меня забрали. Не отдавай меня. Придумай, что-нибудь. Я знаю, ты можешь.

Он мог. Он мог еще раз вколоть мне наркотик и сбросить в подвал, который был закрыт линкрустом. Он мог не искушать меня возможностью заявить о себе незваным гостям. Но он поступил иначе. Он сказал, чтобы я спряталась в платяном шкафу и сидела тихо. И после этого я должна была верить, что это не спектакль?

Он вышел в прихожую и там стал с кем-то разговаривать. Мне показалось, я слышала женский голос. Но слов не разобрала. Меня волновало другое. Где и в чем я просчиталась, что он решил меня проверять? Я была расстроена. Мне было очень страшно. Поэтому, когда он спровадил этих людей, закрыл все двери и вернулся ко мне, я бросилась к нему на шею:

— Джек, зачем, зачем, ты заставил сидеть меня в этом шкафу? Почему не связал, не ударил меня, чтобы я потеряла сознание, не бросил в какой-нибудь чулан? Что если бы безумие вновь ко мне вернулось, и я бы выбежала за дверь к этим людям?

Он удивленно посмотрел на меня:

— Но ты давно здорова, дорогая. Что ты распереживалась? Я же не слепой. Зачем тебе рисковать и сдаваться полиции? Чтобы опять оказаться в смирительной рубашке? Ты же не безумная на самом-то деле, а вполне здравомыслящая. Ну хватит, перестань волноваться. Давай съедим что-нибудь и пойдем спать.

Я кивнула. И потом, спустя несколько часов, не могла заснуть. Я так и не поняла, упустила ли я шанс выйти на свободу или отыграла себе еще несколько недель жизни.