Вот пришла опять девушка. Это её последний раз. Дальше — отчисление. Сидит. Даже не знаю, как её и назвать. «Девушка-ночь»? «Девушка-осень»? Нет, не то. Тут другое. Что-то вроде «Девушка-раннеетутро после напряженных б… к»… Или «Девушка-перманентный бодун». Прошу, конечно, прощения. Но девушке явно плохо. Далее она говорит…
— Привет, профессор и заваливается на стул.Сидит. В полной экипировке. Декольте до пупка. Верх юбки-мини там, где в наши времена, помню, она заканчивалась. Где, так сказать, «содержимое» — загадка. Дальше — долгие, задумчивые ноги, уходящие вдаль, как два автобана. Левый автобан — на правом. Глаза непроспавшейся лани. Дух чуть увядшей сирени, настоенной на спирту.— Что, — говорю, — не выспались?
— Нет, не выспалась, — отвечает лань чуть надтреснувшим, но пока ещё мелодичным баритоном.
— Учили, небось, всю ночь?— Ага, м… Учила, — улыбается. Что-то, видно, приятное вспомнила. Из выученного. У неё после некоторых слов — характерное подмыкивание. «Я, м…""Пошёл ты, м…» И т.п. Как у сантехников.
— Ну, хорошо, раз учили. Что у вас тут в билете?
Глядит в билет, как в результат теста на беременность:

— СтЕндаль, м… Жизнь и творчество.
— СтендАль. Он всё-таки француз. А вы во французской группе учитесь. Французский три года учите. Ударение во французском всегда на последнем слоге.
— Я в курсАх.
— Это хорошо. Что «в курсАх». Читали?
— Что?
— То самое. О чем вы «в курсах»…
-СтендалЯ-то?
— СтендАля.
Жмет лань своими нагими плечами. Качает автобаном в шпильке. Перекладывает гордо правый автобан на левый. Дескать: мне — лично по барабану. Так сказать, монопенисуально.
Ну, читали?
— Читала, м…
Что читали… «м»?
Сильно подумав и с нотой неуверенности:
— СтендАля.
— А что именно-то?
Молчит. Потеребив пирсинг в районе левого пaxа: — Забыла я. Прям всё из башки, блин, вылетело. Волнуюсь я очень.
— А вы не волнуйтесь и не ругайтесь, пожалуйста. Роман у него есть такой… Ну, вспоминайте, вспоминайте… «Красное…» И … И…
С надеждой: — И белое?!
— Нет, не белое. И не портвейн с текилой. Этот роман, девушка, не про выпивку. Он немного про другое.
С неожиданной ненавистью:
— Тьфу ты, блин! А про что ж? пишут, м… пишут… А я сдавай. Извините… Про что же он может быть-то, м?..
— Это я вас хочу спросить, про что роман. И насчет блинов и «тьфу» вы это… полегче.
— Сори. Это я с недосыпу.
«Ага, — думаю, — и с пере… бу в лошадиных порциях».
Вздыхает лань. Смотрит в окно.
— Ну так, вспомнили, про что «Красное и черное»?
— Про любовь, что ль?.. (С лёгким недоверием).

С жаром:
— Вот видите! Читала я. Только по ходу забыла. Волнуюсь я. Помню, что он её там хочет как бы того, а она, м…, короче ему не это… по типу того что-то.
— Хорошо вы пересказали роман. Сочно. Он «её типа как бы того, а она ему не это».
— А хули, всё по реалу! — вдруг вырвалось у девушки. — Как в жизни! А то развели тут… гламур на трёх вокзалах… Сори! Это я от усталости.
— Ладно, — говорю. — Раз вы настолько устали, что на мат перешли… Давайте так: вы вообще что-нибудь из литературы читали? Не обязательно французской, не обязательно Стендаля. Вообще, может быть у вас есть какие-нибудь любимые авторы, книги… Можно японские, можно монгольские… Чтоб мне вам зачет хоть на третий раз поставить. И чтоб вас не отчислили. Ну, хоть что-нибудь вы знаете? На тройку с пятью минусами.
Лань заволновалась.
Я люблю этого… как его… на «шэ».— На «ша»?
— Ага. Прям обожаю. Как же его, блин?..
-Шиллер?
— Да нет. (С раздражением).
— Шекспир?
— Нет, Шекспир — это про негра-киллера…
— Ну… Он ещё свою Машку порешил. Зовут её как-то длинно, типа
«дезодоранта»…
— А! В смысле — «Отелло»… Дезде…
-Ну… А этот другой, длинный. На «шэ». И на «Крюггера» похож.
— На «ша» и на «Крюггера» похож… Хм… Он кто, немец, англичанин?..
— А х… Пардон. Не помню… О! Вспомнила, м… Шопенгауэр!
Респективно пишет… Не хуже Мураками. Шопенгауэра я уважаю.
— И что ж вы любите у Шопенгауэра?
— Да не помню я. Помню, что я его люблю. А за что люблю — не помню.
— Это бывает. Причем довольно часто. То есть почти всегда. Ну, а он вообще что писал-то? Пьесы, стихи, романы?..
— Он что-то типа вальсов писал.
— Вальсов? Может вы его с Шопеном спутали? Хотя и Шопен насчет вальсов тоже не совсем… Ну да ладно…
— Тьфу ты, б… Что ж мне сегодня так не везет-то!.. Как колобку на киче, м…
— Девушка, вы меня уже сегодня раз десять уматерили. Вы что, без мата совсем не можете?
— Могу. Только у меня срывается. От недосыпу. А так я готовилась. Книжки разные читала… По реалу читала, честно… Не верите?
Я вздохнул. Взял зачетку. Полистал. Ещё раз вздохнул. И поставил зачет. Говорю: «Следующий».
— Спасибо, — говорит. — Спасибо вам огромное, м…
— Не за что, ё…
И ушла. За дверью слышу
коллективный девичий визг радости. Потом громкий баритон:
— Он мне: «Говори, сykа, про СтендалЯ». Ну я ему и давай вправлять клоуна… Тыр-пыр… Х… ё-мыё, бараньи яйцa… А он мне: «Ты вообще-то чего-нибудь знаешь, типа, килька мoкрoзaдaя?..»
Коллективное «гы-гы-гы!»
— Я говорю: читала… А как же! Не дурнее хубыбубы, м… Только, типа, не помню нихpeна. От недосыпу. Он лыбится, как пидор на вазелин… По типу: знаем мы ваши недосыпы, точилки ракообразные…"Гы-гы-гы!.."
— Хpeн, говорит, с тобой. Живи, кабанчик. Иди, говорит, отсюда и больше не матерись. И зачет поставил. Теперь не отчислят. Если бы, м…, не поставил — всё, кирдык хомячку… Ладно, пойду харю мять. Устала, как талиб на лесоповале… А ты иди, Светок. Не бойся. Он сегодня добрый. Он сто пудов зачет поставит.
И я поставил. Хотя «Светок» и сказала, что великое произведение древнерусской литературы называется «Слово о палке Игоря». Ну, прорвалось подсознание… У всех бывает. От недосыпу-то. Поставил я ей зачёт. Куда ж деваться. Я ведь добрый. Господи, прости мою душу грешную!