Юстас — Алексу.
Я ухожу. Я устал.
Пора признаться — я безнадёжно стар.
Помню залп «Авроры» и Первую Мировую.
Ни о чём не жалею. Не плачу и не зову. И
Не испытываю сомнений, страсти и чувства голода.
Ведь я — тот самый шпион, пришедший с холода.
Никого не оправдываю и не прошу извинить.
И, ровным счётом, ничего не могу изменить.
Ты не прочтёшь подобного ни в одной из газет,
Ибо, Алекс, это — письмо генералу Зет.
Я не помню Родины, не слушаю песен Шнура.
Зато лично вербовал профессора Плейшнера.
(Мутная история с геранью на подоконнике.)
За мною гнались войска СС и махновские конники.
Я скрывался или рубил врагов в вермишель.
Обвёл вокруг пальца ЦРУ, Моссад и МИ-6.
Перемещался с континента на континент
(В каждом городе у меня надёжный тайный агент),
От Южного Парка до Северного Сайгона,
Не привлекая внимания, не нарушая закона,
Балансируя над пропастью в поле лжи,
Подготавливая перевороты и мятежи.
Но ничего не меняется от перемены полей —
Это ясно даёт понять пример Скрипалей.
Я был твоими глазами, Алекс, твоими ушами.
Моя жизнь утомительней, чем осада Кхешани.
И даже во сне я себе не принадлежу.
Но сегодня — с меня довольно. Я ухожу.
Повторяю. Юстас — Алексу. Я устал.
С недавних пор мне плевать на жёлтый металл,
Выслугу лет, медали, звания, прочий хайп…
Возвращаю мосты, телефон, телеграф и телетайп,
Рацию с отпечатками пальцев на ключе.
Отдаю тебе должное. И воинскую честь.
Ухожу непобеждённым, как гордый «Варяг».
Остаток дней собираюсь прожить при монастырях,
Пытаясь собрать воедино обрывки души.
А ты не пиши мне, Алекс. Пожалуйста, не пиши.