Виктор Сергеевич Сухопаров проснулся в отличном настроении, но как только он открыл глаза, сразу понял — что-то не так.
— Люд, Люда! — ощупывая себя с ног до головы и стараясь не поддаться наступающей панике, зашептал он.
— А?
Его супруга, Людмила Игоревна, перевернулась на другой бок и, прищурившись от яркого света утреннего солнца, взглянула на мужа.
— Кажись помер я, — выдохнул Виктор и уставился на нее обреченным взглядом.
— Дурак что ли?
— Может и дурак. Но теперь еще и мертвый.
Людмила приподнялась, оперевшись на локоть, и широко зевнула.
— Ты мне сначала сапоги зимние купи как обещал, а потом и помирай. Ишь ты, хитрый какой…
Она свесила ноги с кровати, пытаясь нащупать ими тапочки, а ее ладонь случайно задела плечо Виктора. Людмила вздрогнула и замерла.
— Ты чего холодный такой?
— Говорю же — помер я. Чего непонятного?
— Да как же это? — Людмила сидела на краю кровати и хлопала округлившимися глазами, осматривая бездыханное тело своего мужа.
— Сам не знаю, — пожал тот плечами, — проснулся, а сердце не бьется, дышать не хочется. Ты, наверное, сходи за врачом нашим, может я еще не до конца умер.
Людмила наконец-то вскочила с кровати и, наспех одевшись, бросилась к входной двери.
***
— Умер. Однозначно, — кивнул доктор и, нацепив на нос очки, принялся что-то записывать в свои бумаги.
— И вас совсем ничего не смущает? — закинув руки за голову, поинтересовался Виктор Сергеевич.
— Смущает, — не отрываясь от документов, кивнул врач, — но с медициной спорить бессмысленно. Ни один из ваших внутренних органов не функционирует. Налицо внешние признаки смерти, пульс не прощупывается, температура ниже критической. Вы мертвы.
— И что мне теперь делать? — задал Виктор вопрос, который наверняка волновал бы каждого, кто оказался на его месте.
— Я заберу ваше тело и отвезу в город к профессору Никитскому. Дело в том, что оно представляет огромную ценность для науки. Мы исследуем вас и, возможно, получим какую-нибудь премию.
Доктор мечтательно подкатил глаза к потолку.
— Но я не согласен…
— Вы мертвы, Виктор Сергеевич, — мизинцем поправив очки на переносице, вкрадчивым голосом напомнил доктор, — ваше мнение не имеет никакого значения.
Умерший хотел было что-то ответить, но из прихожей послышался звук шагов и уже через секунду у кровати стоял отец Феофан, священник местного прихода. Из-за его широкой спины выглядывало перепуганное лицо супруги Виктора. Видимо она, сообразив, к чему клонит доктор, решила позвать на помощь представителя высших сил, который, по ее пониманию, лучше разбирался в таких специфических вопросах.
— Упокоился?- обращаясь к доктору, спросил он.
Тот кивнул и снова уткнулся в свои бумаги.
— Предать земле надобно…
— Нет, ну это уже наглость, — взорвался Виктор Сергеевич, — а может я не хочу, чтобы меня закапывали! Что это за произвол такой?!
— Обычаи у нас такие, милок, — спокойным голосом с налетом легкой грусти, произнес Феофан, — коли отдал человек Богу душу, так надобно его тело вернуть туда, откуда оно и вышло. А что же это за непотребство такое будет, раз мертвый человек по улицам вздумает разгуливать? Смута ведь начнется в сердцах людей. Не бывать такому. Прикопать.
— Нет, ни в коем случае, — замотал головой доктор, — никаких похорон. Нельзя такими экземплярами разбрасываться. Он для науки пригодится.
— А я говорю, прикопать надобно мертвого человека. Не бери грех на душу, лекарь. Не занимайся мракобесием.
— Это я мракобесием занимаюсь? — вспылил врач, — если он вам не нужен, то мне очень даже пригодится. Не нужно никого закапывать.
Виктор Сергеевич сидел на кровати и ошалело переводил взгляд с одного на другого.
— Я вам не мешаю? — наконец решил он вклиниться в разговор.
Собеседники замолчали и посмотрели на мертвеца.
— И вообще, странно это все. Когда живой был, так ни одному врачу не был интересен, хотя ходил к вам регулярно, жаловался. То спина болела, то сердце кололо… Как только ласты склеил, так доктор тут как тут. Еще и заинтересованный такой. А вы, отец, — он осуждающе посмотрел на священника, — вы же должны обо мне после смерти позаботиться, о сохранности моей души подумать, а вы сразу прикопать хотите. Неправильно это как-то. Наоборот должно быть.
— Прикопать, — подытожил пламенную речь Виктора Феофан.
На этот раз доктор не успел парировать выпад священника, так как в дверном проеме возникла мрачная фигура, из-за которой снова мелькнуло бледное лицо Людмилы. Участковый, лейтенант Сидоренко, молча вошел в комнату и присел на свободный стул. Расстегнув замок потертой папки, он выудил из нее чистый лист бумаги и осмотрел присутствующих.
— Вы умерли? — строгим голосом спросил он у Виктора.
— Я, — кивнул тот.
— Паспорт предоставьте ваш, пожалуйста.
Виктор Сергеевич так растерялся, что встал с кровати и подошел к тумбочке, где у него хранились документы.
— Да какой паспорт, лейтенант? — наконец пришел он в себя, — я умер и ладно. Вы вот с этими двумя сначала разберитесь. Этот меня закопать хочет, а тот на опыты сдать! Что это вообще такое? Беспредел!
— Разберемся, гражданин, разберемся, — успокоил Виктора участковый, — вы мне сначала паспорт свой предоставьте. Я же должен убедиться, что это именно вы умерли, а не кто-то другой.
Виктор, недовольно бурча что-то себе под нос, полез в тумбочку, шурша какими-то пакетами. Участковый в это время занялся священником.
— Вы, отец, зачем человека закопать хотите? Что он вам плохого сделал?
— Ничего не сделал. Просто он умер, а мертвому человеку негоже среди живых быть.
— Логично, — после непродолжительного раздумья согласился Сидоренко, — а вы, уважаемый, на какие опыты его хотите забрать?
— На научные, — буркнул доктор, не отрываясь от заполнения бланков, — имеем полное право.
— Люда! Где мой паспорт? — Виктор ударом ноги захлопнул тумбочку и повернулся к своей супруге, — здесь же был! Ты снова все переложила?
— Да там он был, ищи, — отозвалась супруга.
— Нет его здесь, я уже смотрел…
Следующие двадцать минут прошли в поисках этого жизненно важного документа, но они закончились ничем. Паспорт пропал бесследно, как это всегда и бывает с ним, когда он становится нужен.
— Нет паспорта, — развел руки в стороны Виктор.
— В таком случае, вынужден вас задержать до выяснения личности, — лейтенант поднялся со стула, — прошу проследовать со мной в отдел.
— В какой еще отдел, милок? — горой встал в дверном проеме Феофан, — его закапывать надобно, а не по деревне водить. А вдруг прихожане увидят? Что я им скажу?
— Секундочку, — нахмурился доктор, — первым здесь оказался я. Поэтому имею полное право забрать тело с собой для последующего изучения.
— Я попрошу…
Участковый схватил священника за руку и попытался отодвинуть от дверного проема. Тот, почуяв неладное, взмахнул могучей рукой и худощавый Сидоренко с грохотом полетел на пол. Доктор же, не теряя зря времени, повис на Феофане, вцепившись тому в длинную бороду. Взвыв от боли, святой отец попытался скинуть с себя врача, но споткнулся о выставленную ногу участкового и кубарем покатился по полу, чудом не придавив собой Сидоренко. Драка была нешуточной. Во все стороны летели стулья, документы и клочья волос. Все действо происходило под аккомпанемент визжащей Людмилы Игоревны. Когда буря стихла и участники побоища, наконец, разошлись по разным углам, обнаружилось, что Виктора Сергеевича в доме уже нет. Для приличия походив по двору, изображая его поиски, трое отправились по своим делам.
***
Виктор Сергеевич Сухопаров сидел на опушке темного леса у потрескивающего костра и разглядывал своих новых друзей. Выглядели они не лучшим образом. Тот, кто сидел напротив, то и дело вставлял в глазницу свой выпадающий глаз, другой постоянно чесался, сдирая со своего тела остатки посиневшей кожи, у третьего, самого старшего из них, уже подгнили несколько позвонков, поэтому он постоянно падал на спину, а другим приходилось его поднимать.
— Выходит, что я тоже… Вурдалак? — обреченно вздохнул Виктор.
— Он самый, — кивнул один из них, — упырь, нежить, мертвяк. Называй как хочешь.
— А почему я? Почему я не умер как все?
— А кто его знает, — снова поправив пальцами глаз, пожал плечами новый знакомый, — тут как повезет. Вот тебе повезло, радуйся. Лежал бы сейчас где-нибудь в ямке или в лаборатории, а не сидел бы в приятной компании у костра. Разве не красота?
— Красота-то может и красота, только вот как-то не по себе мне немного…
— Да это ничего, привыкнешь, — усмехнулся чесоточный, — это оно поначалу странным кажется, а потом втянешься. Мы же на самом деле не такие уж и ужасные, как про нас сказки сказывают. Ну, бродим по лесам, шатаемся, а чего делать еще? Зато свобода какая!
— Ты самое главное правило запомни — людям на глаза не показывайся, — продолжил его сосед, — это те еще изверги. Не закопают, так на запчасти разберут.
— Это я уже понял, — вздохнул Виктор и подбросил хвороста в огонь.
— Ты лучше расскажи нам, как от людей спасся?
— Ой, да там целая история… — новоиспеченный вурдалак уселся поудобнее, приготовившись к длинному рассказу, но вдруг где-то неподалеку послышались голоса. Судя по бряцанью посуды, смеху и попыткам затянуть песню, компания засидевшихся отдыхающих возвращалась домой с пикника.
— Люди!
Вурдалаки, как по команде вскочив на ноги, бросились в темноту леса, не забыв подхватить своего товарища с полусгнившим позвоночником. Виктор Сергеевич бежал впереди всех. Никогда в жизни он так не боялся людей, как сегодня. А как их не бояться? Ведь они даже умереть спокойно не дадут.