Однажды — в моём далеком-далеком детстве шла я из школы домой. Белым-пребелым днём, замечу. Иду себе такая веселая — светлое будущее впереди, обещанное партией Ленина, ни преступников на планете, кроме как в сериале «Следствие ведут знатоки», ни коррупционеров в природе, да что там говорить — двери кругом в домах сплошь не закрытые, а дети кругом поголовно без родительского присмотра даже в колясках…(тут при написании рассказа вспомнилось мне кино тех времён, снятое в Казахстане, кажется, про пятилетнюю девочку, которая гуляла по Ама-ата совершенно одна и, если мне не изменяет память, вообще выбралась из города и никтошеньки из взрослых её не остановил!!!) Вооот. Продолжаю. А навстречу по той же тропке — группка девчонок идет и, как положено при диктатуре пролетариата, радуется звонко жизни. И впереди — заводила, видимо, потому что радовалась она звонче и заразительнее всех. Красивенькая девочка, аккуратненькая — как в кино «Чучело». Помните? Которая всеми там управляла.
— А ну, — не даёт пройти. — Давай, — командует, — деньги за то, что по нашей дороге идешь. Я (тоже артистка та ещё) глазками хлоп-хлоп (караул, это что творится на белом свете?):
— Да нет, — отвечаю. И чувствую при этом, что взгляд у меня, как у партизанки на допросе — стойкий и непробиваемый. Бандитка посмотрела на меня внимательно, что-то такое увидела во мне, что-ли, и отошла. Иди, мол. Но поджилки то у меня тряслись, признаюсь честно вслух. И так это задело — невыносимо. Пионерка я или трусиха? Пройдя несколько шагов, достаю из кармана 20 копеек (целый обед в столовой, зараза), возвращаюсь, кладу этой «как в кино» в ладонь и почти торжественно произношу: — А на — на бедность тебе! И гордо удаляюсь (- Ух ты — отпустило).
И самая прекрасная в моей жизни тишина за спиной.