Уезжая в собственную квартиру, маман забрала с собой самое ценное — Вениамина Карловича. Вениамин Карлович счастья своего не понимал и цеплялся всеми конечностями за прошлую жизнь, заливался горючими слезами и готовился к верной смерти. Дебил пушистый.
Однако новая квартира понравилась ему чрезвычайно, и Веник уже через неделю проявил самую чёрную неблагодарность, позабыв напрочь и меня, и даже своего случайного спасителя, моего мужа. Более того, при виде нас он впадает в форменную истерику и сливается со стенкой.
Кроме шуток! Мы так и не знаем, чем вызвано странное поведение Вениамина Карловича, однако факт остаётся фактом: стоит любому члену нашей семьи войти в квартиру, Веник на секунду замирает, щурится, близоруко всматриваясь в темноту прихожей и… мелко тряся жирными боками, улепётывает под кресло. Ни я, ни муж, ни даже мой сын не сделали ничего такого по отношению к этому пушистому засранцу, чтобы он испытывал такой животный ужас при виде нас троих.
Видите ужас в этих глазах?!
Повторюсь — именно нас троих. Любые другие гости не производят на Веника никакого впечатления. Я предполагаю, что Веник просто боится, что мы передумаем и заберём его обратно, в многодетную семью, в муштру и на строгую диету. И ещё — нидайбох! — заставим бегать и играть с пёрышком.
У моей мамы Венюшок этого может не бояться. Эта зараза там вообще ничего не боится, даже собственно маман. Её особенно не боится. Когда Вениамин Карлович изволит хотеть кушать, а хозяйка преступно долго возится или откровенно тупит и не понимает, Веник сначала начинает заунывно орать противным голосом и на одной ноте:
— Жра-а-а-а-ать! Жра-а-а-ать! Жра-а-а-ать! — и ходит за маман по кухне, как привязанный, из-за чего маман постоянно об него спотыкается.
— Веничка, лапочка, подожди немножко, — ласково уговаривает маман, спотыкаясь в очередной раз о жирную тушку.
«Лапочка» не может ждать и переходит к следующему этапу «курощения», выражаясь языком Карлсона. Стоит хозяйке остановиться на пару секунд, Веник брякается на толстую попу, с трудом и пыхтя наклоняется к хозяйкиной пятке и, аккуратно пристроив зубы, тяпает зубами за эту самую пятку.
Удивительно, но маман всегда ведётся на этот манёвр и всегда пугается. Дёрнув ногой от неожиданности, она заезжает Веничку в челюсть. Веничек коротко рявкает и валится в обморок. Не забывая поглядывать одним глазом, достаточно ли сильно напугалась хозяйка. Обычно сильно.
— Веня, скотина! — от испуга маман срывается в непозволительно низкий литературный штиль. — Да дам я тебе сейчас…
— …Поджопник, — меланхолично заканчиваю я, наблюдая этот цирк.
Всё это время я тихо сижу в уголке, ожидая, пока маман, наконец, угомонится и сядет за стол. Веник забывает о моём присутствии и поэтому, собственно, и появился на территории. У мамы нет запрета на вход Веника в кухню. Венику у мамы ни на что запрета нет.
На слове «поджопник» Веник с ужасом понимает, что я — тут. Подрывается из обморока и семенит с максимальной скоростью прочь. Бегать он не может — не позволяют лишние килограммы. Впрочем, маман уверяет, что он вовсе не толстый. Просто пушистый.
— С чего ему быть толстым! — возмущается маман на мои инсинуации. — Он жрёт только корм! Сбалансированный!
Да-да. Шесть раз в день. Как минимум. Плюс мягкий паштетитк, потому что «надо купить, Веничек любит». Веничек любит, а как же! Зато у Вениамина Карловича нет запоров! Стул регулярный, как говорится. За это он у меня частенько прозывается Венюшочек-Гавнюшочек. Не удивляйтесь — моя душа иной раз так и тянется рифмовать.
Вот мой отец — он всех этих нежностей не приемлет. «Венюшочек» там, или «лапочка-косолапочка» — это ему плевать. Прям горжусь — в папу пошла! Однако…
Вениамин любит подремать на диване-кровати, а двигаться не любит. Вот, время позднее, маман крутится на кухне, как обычно. Входит отец, меланхолично наливает себе чаю. Маман:
— Чего не ложишься-то?! — готовая возмутиться. Она вообще уважает порядок и режим.
— Там это… Веньямин твой… Спит, — дожёвывая пряник, буркает отец.
Выясняется — Веник мёртвым сном почивает по центру дивана. Разложить диван — значит, разбудить кота и скинуть его на пол! У отца рука не повернулась. Пошёл чай пить.
Маман полчаса уговаривает Веника сменить место дислокации. Веник спит. Маман звонит мне, подносит трубку к уху Вени. Я, ласково так:
— Веничек, дорого-о-о-ой!
Веничек делает глаза блюдцами и испаряется буквально в воздухе. Ещё сорок минут мелко дрожит и оглядывается, не вылезу ли я из-за косяка. Не вылезаю. В доме воцаряется ночь.