Когда-то Стёпа был юн и не обременён мудростью и лишними килограммами. Тогда он бегал не только по ночам. Хотя, разумеется, по ночам тоже — но это святое.
Вот в то время Стёпа вдруг заскучал. Подрал диван — получил по заднице — развлёкся — опять заскучал (украл, выпил — в тюрьму: романтика! (С)). Зёма, конечно, был, его бы можно погонять. Но Зёма — существо ранимое, хрупкое, чуть что — и в обморок. Чуть что — и глазки свои голубые закатил, заднюю лапу вытянул в предсмертном экстазе. Вроде ясно, что прикидывается, но, а вдруг нет? Так что Стёпа не рисковал.
А что мы? Мы, конечно, ему и бантик всякий, и обёртки от конфет. И мячиков разных — до сих пор по углам находим. А всё не то! Не то всё! Фантики рвутся, мячики теряются, а бантиком занятые хозяева целый день не могут размахивать, всё время на свою дурацкую работу прутся. Делать им нечего!
И вот периодически мы стали наступать голой пяткой на эту штуку. Пластмассовый вертолётик моего сына. Наступали, злились, закидывали в ящик, орали на ребёнка: классика. В его битие в грудь пяткой и крики, что это не он, мы не верили. Ну, в самом деле, вертолётик чей? Сына. Ну и всё!
— Да не бросал я!
— А кто? Я? Вчера убирала, сегодня опять! — я изображала классическую мать.
— Не я это! Может, папа?!
Папа смотрит долгим взглядом на вертолётик. Потом — так же — на сына. Сын ретируется:
— Ну… ладно, не папа. Вон! Стёпа, наверное!
— Ага! Стёпа, да! Достаёт из коробки и выкладывает на палас! Каждый день! — ёрничаю я.
На звук имени прибегает Стёпа:
— Мяяяя??? — тоненько так.
— Иди отсюда. — Я сержусь.
— Мяяя… — Стёпа не обижается, он не умеет. Нетипичный кот.
Я в очередной раз закидываю вертолётик в ящик. И тут… Стёпа оживляется. В его глазах появляется странный азарт и — Стёпа бежит к ящику и достаёт вертолётик! Бросает его на пол и пару раз подкидывает когтём.
Немая сцена. Мы с мужем молча переглядываемся. Ребёнок торжествует.
— Вот!!! Я что говорил!!! Это Стёпа!!!
Я отбираю вертолёт у кота. Бросаю в ящик. Стёпа укоризненно смотрит и повторяет манёвр с доставанием. Вертолётик удобно ложится в пасть.
— Это точно наш Стёпа? — неуверенно спрашиваю я у мужа.
— Фиг его знает… — так же неуверенно отвечает супруг.
Мы смотрим на кота. Стёпа смотрит на нас, не выпуская игрушку изо рта. Боится, что снова отберу.
— Стёпа? — спрашиваю я.
— Мм-м-м-м! — тоненько пищит Стёпа, не разжимая челюсти.
— Иди сюда, поглажу, — соблазняю я.
— Мяяяя! — не выдерживает Стёпа и бежит гладиться.
Вроде это наш Стёпа. Но Стёпа, играющий в вертолётик??? Непостижимо. Однако вину с сына пришлось снять в виду неопровержимых доказательств. Реабилитированный ребёнок получает извинительную шоколадку, замаскированную под подарок от бабушки. Чтоб не расслаблялся.
А Стёпа приглашал нас в игру. Он принёс вертолёт и бросил мне под ноги.
Я удивилась и бросила игрушку в угол. Кот принёс её обратно… Я удивилась ещё больше и снова бросила. Стёпа принёс.
Это был какой-то невероятный аттракцион, в который не верил ни муж, ни моя мама, пока Стёпа не продемонстрировал им лично. С тех пор мы все по очереди развлекали кота. Стоило кому-то из нас присесть перед телевизором — появлялся Стёпа и молча доставал вертолётик.
Каюсь: я иногда прятала вертолёт на самое дно ящика. Стёпа уверенно лез внутрь, запускал коготь и выуживал игрушку. И ронял её возле нас:
— Бросай давай! Расселся!
Приходилось бросать. Стёпа приносил.
Но вовремя вспоминал, что он всё же кот, а не какая-то там собака и никогда не доносил игрушку до бросателя. Ронял в трёх шагах и выжидательно садился рядом.
— Стёпа! Ну принеси уже!
— Сама неси. Не барыня.
— Ну, блин, Стёпа! Не пойду!
Стёпа показательно падал возле вертолёта. Демонстративно ленился.
Приходилось вставать, брать вертолёт… Стёпа тут же подрывался: бежать! Зараза…
Особой фишечкой Стёпы было принесение вертолётика по утрам к входной двери. Стоишь ты такой весь одетый-обутый, в куртке и сапогах — появляется Стёпа и бросает к ногам игрушку. Бросаешь — он приносит, роняет… Сапоги-не сапоги, а иди и бери!
Я так на маршрутку два раза опоздала.
Вот. А потом вертолётик пропал, да… Честное слово, случайно. До сих пор не знаем, где и куда. Это было большое горе для Стёпы. Он лазил в ящик, раскидывая игрушки, укоризненно смотрел на нас, подозревая в подвохе. Вздыхал и падал, демонстрируя крайнюю степень утраты. И не верил, что мы непричастны.
И только Зёма был рад: он вообще не одобрял всё это увлечение техникой. Мало ли что.
Но больше Стёпа никогда не играл в собачку. Ни одна игрушка не смогла заменить ему вертолётика. Хотя мы пытались.