Знаете, что такое любовь и преданность в чистом виде? Я вот вам расскажу прямщас.
Довелось нам раз уехать всем семейством на две недели. Стёпу с Зёмой по понятным причинам решили не брать. Обычно в таких случаях просят соседок присмотреть и покормить. Но это не мой случай. Соседей слева нет. Соседка снизу дома бывает раз в неделю. На соседку сверху вообще смотреть страшно — того и гляди рассыплется от ветхости, кто б за ней присмотрел. А соседка справа — мымра, с которой я не разговариваю с момента Стёпиного рождения и по сию пору. Котов она разве что отравит с радостью.
Вот и вышло, что пришлось просить приятельницу, живущую через дом. Она отказать не смогла, но работала с утра до вечера. Мы с ней пригорюнились и запереживали: котики от скуки-то одичают! И тут она предложила переселить котов на пару недель к ней. Мол, у нее-то котам точно скучно не будет — об этом охотно позаботится её сын.
Я предупредила, что перед отъездом пересчитаю кошачьи усы, а то знаю я её сына…
— Не вопрос, — согласилась приятельница. — Если что, мы тебе усы потом отдельно в коробочке отдадим. По количеству.
Ну что, пришлось соглашаться хотя бы на такой вариант.
— Стёпа, — сказала я, — глядя коту в глаза. Точнее, в глаз: вторым он спал. — Стёпа, я вас отдаю на две недели! Поживёте там, развлечётесь. Наверное. Там рыбки.
— Хр-р-р, хр-р-р, — сказал Стёпа, поменяв глаза.
— Стёпа! Ты слышишь? Я уеду! На две недели! Ведите там себя хорошо!
— Хр-р-р-р-р-р-р-р, — сказал Стёпа.
… Через две недели мы начали транспортировку котов к новому месту дислокации. Идти недалеко, так что решили обойтись без спортивных сумок в роли переноски и донести на руках. Как же мы ошиба-а-ались!
Лотки и миски переехали тихо и без скандалов. Первая проблема началась с Зёмы, который своим тощим задом почуял жареное и потерялся. На крики «Зёма! Зёма!» приходил всё время только Стёпа.
Так как окна были закрыты, выпадение Зёмы исключалось. Облазив каждый сантиметр, мы его, наконец, нашли. Между комодом и креслом.
А теперь включите в голове голос Кролика из советского «Винни-Пуха»:
— Всё ясно! Он заст’ял!
Застрял полудобровольно-полупринудительно, так как, по обыкновению, зацепился где-то там, сзади, когтём. У Зёмы когти вообще — самостоятельный орган. Они живут своей жизнью и цепляют Зёму к земле в любое удобное для них время. Поэтому на ручки мы Зёму начинаем брать с когтей, а потом уж остального кота подтягиваем.
В общем, застрял. Намертво. Тянем-потянем… Зёма тихонько верещит и закатывает глаза: помирать готовится. Он вообще ипохондрик. После трёх попыток муж задумчиво сказал:
— А может, наоборот, прижать плотнее? Пусть сидит. Корма ему сыпанём, он мало ест, на пару недель хватит. А приедем — и искать не надо!
— Прижимай. Приедем — ты первый войдёшь. И окно открой. Или того… противогаз. Потому что одному отверстию всегда соответствует другое!
Муж осознал сказанное и рывком отодвинул комод. Зёма окончательно закатил глаза и одновременно перестал дышать. Умело прикинулся шлангом. Задние лапы безвольно вытянулись, передние прочно увязли в обивке. Пришлось отцеплять по одному, как тюль от гардины.
Обратите внимание на Зёмины задние лапки. Любимая поза. За это мы с маман зовем Зёму Цискаридзе.
Когда сын впервые услышал это прозвище, он спросил:
— А Цискаридзе — это гимнаст?
— Балерун.
— Га-а-а-а-а! Балеру-у-у-ун! — громогласно заржал воспитанный маленький мальчик.
Фамилию он благополучно тут же забыл, так что в его интерпретации Зёма — балерун.
Транспортировку Зёма перенёс без приключений, только тоненько стонал по дороге, не открывая глаз. Истеричка.
Стёпу понёс муж. Я не рискнула, ибо кот тяжёл, мускулист, а в состоянии стресса похож на парашютиста-новобранца, которого пытаются выкинуть из самолёта. Поэтому несмотря на летнюю жару, муж надел плотную кожаную куртку. Не зря, не зря… Хорошо, что куртка была уже старая и готовилась к помойке: глубокие порезы на плечах вряд ли можно было реставрировать.
Но самое главное, что парашютист-новобранец ещё на этапе лестницы плотно прижал уши, вытаращил глаза и утробно завёл тоскливую песнь. Муж спускался с четвёртого этажа полузадушенный Стёпиными объятиями и под громогласное:
— Орлё-ё-ёнок, орлё-ё-ё-ёнок! Спасите-помогите! Хулиганы зрения лишают! — и прочите лозунги.
Кода пришлась на последний этаж, и под звук открывающегося домофона Стёпа выдал победный залп: он… обкакался.
Матерясь и чертыхаясь, муж даже не пытался оторвать от себя кота, который впился в него, как в последнюю надежду: это можно было сделать только вместе с пластом кожи, несмотря на куртку. Так и нёс его через двор, отмечая путь кошачьими катехами. Я двигалась следом, ржала и собирала катехи в пакетик: меня мама учила не мусорить, особенно какашками.
Ну вот, хотела вам про любовь, а меня опять унесло в сторону))) ну ладно, в другой раз расскажу!