.
Когда ты маленький, ну совсем-совсем еще маленький, то ты младше всего на свете. Ты младше своей кроватки, младше своих игрушек, младше кошки, младше всех тех, кто склоняется к твоей коляске… и уж конечно — младше времени. Время большое, просторное, очень неповоротливое.

Ты подрастаешь, быстро хлопаешь ресницами, шевелишь ручками, переступаешь ножками, лопочешь без умолку. Потом начинаешь задавать вопросы, наблюдать за всем вокруг, бегать, везде совать нос (а до потолка всё еще не достать ла…
… показать весь текст …

он самый томный, самый сладкий
побудет тут и без оглядки
оставит нас наедине
в чужой неведомой стране
в стране осенних карнавалов
где что-то главное пропало
ушло с теплом в седые дали
где вдруг беспомощными стали
озябли… и тепло камина
заменит самый жаркий… длинный
последний теплый месяц лета
который с нами до рассвета
цикадами стрекочет громко
ступая осторожно кромкой
… показать весь текст …

Август откупорил бутылку белого и подогрел на водяной бане розы. Расчесал астры. Подсинил сливы. Объявил аллергию на полынь.
Тени стали мягче, деликатнее, послушнее. Рассвет плавнее, словно вышедший из моды полонез. В траве — благородная ржавчина. В витринах — хохлома. Ветер будто из фена, и солнце, запекшееся до пастилы.

Уже пахнет кислым солодом и хлебом. Черным чаем, четверговой солью, дичью и табаком. Прогрелись дороги, сады, авеню. Книги на полках и телефонные справочники. Песочные часы. Кашемировые пальто в чехлах. Поезда, вернувшиеся с юга. Кольца на загорелых пальцах. Простые карандаши и чечевица в холщевых мешках.

Поля за городом напоминают персидские ковры. Небо — сивуху. Уваренный воздух впору консервировать, как лечо, а плотные туманы раскраивать на подушки.
Вянет морковная ботва.
Выгорели футболки, челки, тату.
Из проезжающих машин картавит Mylne Farmer.
Загар догоняет плечи.
Хозяйки отбеливают простыни.
Бабушки вяжут береты.
В церквях поют псалмы…