— Ну вот, сегодня уже получше, — радовалась свекровь, решительно раздвигая занавески в Лизиной комнате и заставляя ее встать. — Дашка уже не с трупом ходячим живет, а всего лишь со скелетом. Скоро ты у меня в магазин начнешь ходить. Ох, я б тебя забрала к себе. Щас, у Дашки каникулы будут, так поедем. На даче быстро выправишься. В огороде покопаешься, так и аппетит придет. А земля всю хворь через руки заберет. Зря ты цветы не любишь. Это ж тоже лечение — тут перекопаешь, тут пересадишь и радуешься, когда росточек пробивается. Ты ж меня напугала, как Сусанин немцев! Я ж пуганая, а и то за сердце схватилась, когда тебя увидела. — Валентина Даниловна сидела напротив Лизы и смотрела, как та ест сырники.
— Поляков, поляков, Валентина Даниловна, — поправила Лиза и не смогла сдержать улыбки. — Сырники очень вкусные, кстати.
— Да хоть французов! — радовалась свекровь. — Ты это чё удумала? Дашку сиротой оставить? Жрать она перестала. Посмотри на себя — покойники и то краше выглядят. Я ж думала, ты фифа, а ты тряпка, тьфу. Нашла из-за чего убиваться! Из-за мужика! Да растереть и выплюнуть! У тебя ж ребенок есть, какого рожна тебе еще нужно? Да ради ребенка на переломанных ногах побежишь поползешь! А ты нате примите — легла и помирает. Самое простое выбрала. Не, мил моя, я тебе через Дашку все равно свекровка, хоть и бывшая, так что уважь и не корчись. Ты у меня козой будешь сказать!