…Лиза смотрела в потолок и не понимала, как она — сильная, смелая, независимая — ничего, ничего не может сделать? Как она довела себя до такого состояния? Разве не она была уверена, что после развода вздохнет свободно, начнет жить так, как захочет? Разве ее могла подкосить какая то Лена? Разве жизнь бывшего мужа должна ее волновать? Надо немедленно встать, привести себя в порядок и выйти на улицу. Завести собаку — гулять дважды в день, восстановиться. Найти работу. Надо сделать так, чтобы у нее все было хорошо. Просто отлично. Лучше всех. Лиза повторяла себе эти слова и снова погружалась в дремоту. Открывая глаза, она видела перед собой Полину — та что-то терла, подметала. Видимо, Дашка позвонила единственной подруге матери и попросила о помощи. Лиза закрывала глаза, делая вид, что спит. Один раз она увидела Дашу — та сидела рядом на кровати и читала книжку. Лизе казалось, что она видела даже Рому, который ходил по комнате, раздвигал занавески, о чем-то говорил с Дашкой. Нет, Лиза не была совсем в беспамятстве — она дожидалась, когда в квартире станет тихо, вставала, осторожно, на цыпочках шла в туалет, потом на кухню — пила воду, хватала кусок хлеба, колбасы, быстро ела и шла назад в кровать. Она обещала себе встать завтра же, почистить зубы, хотя бы почистить зубы, начать с малого, принять душ, перестелить постель. Ведь она всегда следила за чистотой постельного белья. А сейчас лежит на грязной наволочке. И пожарить яичницу, обязательно. До одури хотелось яичницы. С мыслью о яичнице она засыпала. И следующий день был похож на предыдущий. Сколько она так лежала — Лиза давно перестала считать. Неделя, месяц?