— Как дела? — спросила Лиза у Дашки, привычно сидевшей в наушниках, уставившись в компьютер.
— Нормально, — ответила та спокойно.
— Где была сегодня?
— На факультативе. Мам, прости, у меня завтра тест по литературе. Надо готовиться.
— Есть хочешь?
— Нет, я поела. В школе.
Лиза ушла в свою комнату. Вот тогда она поняла, что бывает боль еще сильнее прежней. Когда внутренности изнутри выворачивает. Когда больно так, что не можешь даже стонать, а только мычать и выть. Лиза вышла на кухню и налила себе вина в чайную кружку. Высокие пузатые бокалы она перебила еще до переезда. Сейчас ей было абсолютно все равно, из чего пить и есть. Да хоть со сковородки горячую жареную картошку цеплять. Лизе немедленно захотелось есть. Именно картошку. Она быстро накромсала на сковороду пару картофелин, добавила чеснока и, подумав, вбила яйцо. Потом стоя ела, хватая вилкой, запивая вином из чашки. На запах из комнаты выползла Дашка.
— Мам, ты чего? — удивленно спросила дочь.
— А ты чего? — Лиза продолжала есть.
— В смысле? — не поняла Дашка.
— Ты мне ничего не хочешь сказать?
— Нет. А можно мне тоже картошки?
— Нельзя. Ты же в школе ела. Сама сказала.
Дашка молчала.
— И давно ты мне врешь? — спросила Лиза.
— Я не вру… — Дашка покраснела.
— Что ж ты сюда новый велосипед не принесла? Отсюда же удобнее ездить.
— Мам… я не хотела, чтобы ты… чтобы тебе снова плохо было… — промямлила Дашка.
— Ты наглая, бессовестная девица. Видеть тебя не могу. Ты скатилась до вранья.
Дашка в слезах убежала в свою комнату.
Лиза выпила еще кружку вина, доела картошку и только после этого позвонила Роме. Тот ответил не сразу и, судя по голосу, был в отличном настроении.
— Я тебя прошу в первый и последний раз — чтобы эта дрянь малолетняя не приближалась к моей дочери! — спокойно отчеканила Лиза.
Она собиралась еще что-то сказать, но из комнаты пулей вылетела Дашка.
— Я ухожу! К папе! — проорала она.
— Ты уверена, что тебя там ждут? — Лиза отключила телефон и побежала в туалет — ее вырвало только что съеденной картошкой.