… Валентина Даниловна тщательно наряжалась. Лиза сидела, уставившись в книжку. Рома ушел договариваться про обед.
Кафе, как он сообщил, вернувшись, было закрыто на спецобслуживание — там гуляли свадьбу. Но Степанна выделила им столик.
Лиза не помнила ни свадьбу, ни того, что ела. Она запомнила официантку в гипюровой кофточке, которую звали Клара. Молодая, до тридцати, толстая, в плотных шерстяных колготках в ромбик и в трикотажном обтягивающем платье. Платье было коротко, и Клара его все время одергивала. Она должна была быть Анжелой, Снежаной, на худой конец, Светкой или Людкой, но никак не Кларой. Повариха Степанна в фартуке из коричневой клеенки, похожей на ту, которую в советские годы клали в детские кроватки и на больничные койки, руководила Кларой.
— Кларка, ставь тарелки на пустые, где гостей нет! И перекладывай, перекладывай! Хлеб на мясную тарелку ложь! Закрутку к водке поставь. Шевелись! Кто же тебя так назвал? Мать или отец? Немец, что ли, отец то был? Немчура? Имя то какое, ненашенское. Тьфу, пока выговоришь, язык сломаешь. Водку еще выноси, а вино убирай — вишь, никто не пьет.
Клара шевелилась. Ей было глубоко наплевать на то, что гости рассаживаются, произносят тосты, разговаривают.
Лиза с Ромой и Валентиной Даниловной сидели за отдельным столом, а Кларе отчаянно не хватало места.
— Если что, спрайт у вас под столом, — объявила она, засунув бутылку Лизе под ноги.
Клара выставляла на их стол бутерброды, которые не пользовались спросом, лишние бокалы и перекладывала тоже на их столе — помидоры с огурцами ссыпала в одну тарелку, маринованные в другую и возвращала гостям. При своих габаритах она ловко лавировала между стульями, сдвигала бутылки, втыкала ложки в салаты, нависая над головами гостей. Заминку вызвали разве что увядшие и засохшие листы салата, выложенные для украшения нарезок из салями и ветчины. Нарезку съели, а салатные листья оставили. Клара вывалила их поверх тарелки с винегретом.
Валентина Даниловна прослезилась — ей было завидно.
— Да, мне завидно, — объявила она Роме и Лизе. — Люди сидят, гуляют, а мы сбоку припека. По людски должно быть, по людски.
Выпив водки — Валентина Даниловна пила исключительно водку, — она пошла знакомиться, поздравляться, спела частушку и пересела за главный стол на правах гостьи. Сцепилась языками с женщинами, опять прослезилась, кинулась целоваться к невесте, выпила с тещей, спела еще одну частушку, матерную, потом еще одну. Изрядно пьяные гости начали за деньги заказывать песни. Валентина Даниловна спела про «любовь, похожую на сон» и «важней всего погода в доме». Потом выпила еще — с тещей, тестем, со свекровью, свекром, Степанной. И все, ее понесло. Валентина Даниловна стала рассказывать о себе, о Ромке и Лизе…