— Только не говори, что потом сгорел ваш дом, — догадалась Лиза.
— Да, так и было. Мама подожгла, — хмыкнул Рома. — Она отца просила, но он отказался. Наотрез. Он очень честный был, патологически честный. Мама тогда условие поставила — или он устраивает поджог и обеспечивает нам новое жилье, или уходит. Папа ушел. Я его больше не видел. Мама очень жесткая бывает, холодная. Папа для нее умер. Она мне тоже сказала, что отец умер. Я, только когда вырос, узнал, что он еще лет десять после этого прожил.
— И вам дали квартиру?
— Нет, сначала расследование было. Три пожара с разницей в неделю — это все-таки подозрительно. Все жильцы знали, что мама дом подожгла, но молчали. Да и что там выяснять — на все один ответ. Дома то было проще снести, чем ремонтировать. Доказывай, хоть обдоказывайся, без толку. Все дома были признаны аварийными.
Нам, считай, повезло — дали квартиры. А после нас — еще один пожар случился. Только жилье закончилось. Новые дома не строили. Людей расселили по другим общежитиям, так они там и остались. Маму до сих пор жильцы добрым словом вспоминают — успели квартиры получить благодаря ей.
— А отец? Он что, просто так ушел?
— Нет, не просто. То есть я не знаю. Потом расскажу как-нибудь.
— Сейчас, — потребовала Лиза, удивившись, как ей раньше не приходило в голову расспросить Рому о его семье, о родителях…