— Простите, а можно мне в туалет? — Лиза очнулась от одури и поняла, что больше терпеть не может.
— Дай ей ключ, Катька! — крикнула Степанна Катьке, которая была на кухне.
— Так еду еще не выдали, разве можно без еды ключ давать? — возмутилась помощница.
— Дай, под мою ответственность, — велела повариха, — паренек то наш, местный.
— Ладно.
Из подсобки медленно вышла та самая Катька, сняла с крючка ключ и пошла открывать дверь.
— Ты это, с водой там без фанатизма — у нас с водой что ни день, то беда. И правый кран не трогай. Сорван он. Еще больше сорвешь, вообще не починим. И это, щеколду не закрывай, она тугая, не откроешь. Ты не волнуйся, я постою, покараулю, никто не зайдет.
Лиза вышла из туалета и увидела, как Рома уже наворачивает пельмени и опрокидывает стопку водки. Пельменями пахло так вкусно, что ей тоже захотелось. Но ее ждали пончики, оказавшиеся резиновыми. Тесто было явно лежалое, размороженное.
Лиза смотрела, как Рома ест, розовеет от водки и прогноз Степанны оказывается верным — он расслабился, успокоился. Степанна вернулась к просмотру сериала, уселась за стол и, не глядя на разделочную доску, нарезала мясо. Катька, привалившись к косяку, тоже уставилась на экран. Лиза осмотрела помещение — дым не выветривался. На стене были приклеены снежинки, по всей видимости, оставшиеся с Нового года. Тут же висели календарь с православными праздниками, плакат — заяц с букетом цветов — и одинокий сдувшийся воздушный шар на пластмассовой ножке, приклеенный к стене лейкопластырем.
Рома развалился на стуле и тоже смотрел сериал. Лиза отметила, что смотрит он не без интереса. Ему было здесь хорошо. Он слопал не только пельмешки, но и пончики. Допил Лизин чай, к которому она почти не прикоснулась — стакан отдавал запахом мокрых тряпок. Чай, судя по пакетику, был самым дешевым.
— Пойдем? — попросила Лиза. От дыма и чада у нее начали слезиться глаза…