…В кафе стоял запах прогорклого масла, под потолком висело облако дыма. Четыре столика, один из которых занят. За ним сидела женщина, перед ней на столе была рассыпана мука, лежали кругляшки теста и стоял огромный пластмассовый красный таз с фаршем. Женщина лепила пельмени, не отрывая взгляда от экрана телевизора. Он был прикреплен к стене, высоко, голову надо задирать. Все для клиентов. Чтобы ели и смотрели, а то ведь посетители нынче стали как дети малые — пока перед глазами картинку не увидят, так нервничают, скандалят. Или в телефоне кнопки тыкают, по стенам потерянным взглядом шарят. Прямо хоть мультики им крути. Это им тут же рассказала пельменная женщина.
— Вам новости или сериал? — спросила она. — Если что, я сериал смотрю. Захотите переключить — пульт на кухне. Сами возьмите, у меня руки в муке. Но я бы досмотрела сериал.
— Сериал нормально, — ответил Рома.
Женщина ловко и быстро лепила пельмешки, выкладывая их ровным рядком на доску. И ни разу не оторвала взгляда от экрана. Пельмешки лежали красиво, стройно, бочок к бочку — залюбуешься. Удивительно, как она это делала. На ощупь. Дверь на так называемую кухню была открыта, там что-то жарилось, парилось. Дым стоял коромыслом.
— Можно мне в туалет? — спросила Лиза.
— Туалет только для посетителей, — ответила женщина, не взглянув на нее.
— Закажи чай или кофе, — попросила Лиза Рому.
— Кофе нет. Пончики есть. И пирог яблочный. — Женщина продолжала смотреть на экран.
— Степанна, надо говорить «штрудель»! — крикнула из кухни еще одна повариха. Она перемешивала салат в еще одном пластмассовом тазике гигантских размеров.
— Тебе надо, ты и говори, — буркнула первая повариха, — пончики берите, тесто свежее. Сама делала. А салат у нее не берите. Опять она майонезу туда набухала. Сколько раз ей говорила, не бухай, а она бухает. Это ж жопа слипнется и глаза треснут, сколько она его бухает. Да ладно еще в салат, она и борщ мой портит. Тоже майонез бухает вместо сметаны. Я этот борщ есть не могу, не то что посетители. Ей только дай, она и в блины майонез забухает…