— …а вчера привезли суицидницу.
Говорят, она сумасшедшая,
то ли мать, то ли дочь главврача.
Стас Михалыч кричал:
«Ну какого лешего?!
У неё ж по хранителю на плечах!»
Персоналом было обещано
до утра её откачать.
Вообще, тяжёлых у нас — полклиники,
(как их стоны выносят стены?),
а тут травятся тысячу раз на дню
да топорно вскрывают вены…
Вот теперь Михалычеву родню
доставай, как хочешь, с другого света, —
Света крестится и садится на краешек
кривобокого табурета.

—  Что ты знаешь о сумасшествии?

Три ночи снились мне
сплошь покойники и кресты.
Я спасаюсь одним его именем,
вот оно: у меня в горсти.
Он мне друг, я ему нелюбимая.
Я калека, а он костыль.
Впрочем… где там пакет с апельсинами?
Угости.

Что ты знаешь о сумасшествии?

Я была там, где вьётся тропинка в ад,
где на стёклах «крестики-нолики»
пациенты рисуют в ряд.
Говорят, они параноики
и боятся всего подряд.
Это ночью. Днём улыбаются
солнцу, койке, прожекторам,
окнам, небу, собственной матрице,
лаборантам и докторам…
Дай мне нож или вилку… Какая разница…
Слишком толстая кожура.

Что ты знаешь о сумасшествии?

Семилетний мальчик теряет слух,
у него в голове грохочет, гремит и стонет.
Он идёт на цыпочках после двух
из ларька по длинному коридору.
Время тихого часа, все мирно спят
в неуюте больничных коек.
Только в мальчике демоны голосят
и ему не дают покоя.
«А-ПЕЛЬ-СИ-НЫ!!!» — взвывает над ухом голос.
Мальчик жмётся к стене и сползает к полу.
И авоська рвётся, как тонкий волос,
апельсины скачут по коридору,
и техничка бросает: «Вот чёртов псих!»
И сквозь зубы выплёвывает с укором:
«Как земля вынашивает таких?»

Что ты знаешь, дочка-сестрёнка-мамочка,
о таких, кто владеет нами?
Мне на всех остальных до лампочки,
его имя — в моём кармане.
Здесь я сплю, и мне снова видится:
Бог жонглирует чудесами.
А вчера привезли суицидницу.
Говорят, с моими глазами.