Прощаю поздние звонки. Разбуженная ночью,
я воздвигаю из стихов венчальное построчие.
Стою в рубахе у окна, как девочка иконная,
в окладе улиц почерневших — случайная мадонна.
Прощаю «я не смог зайти». Зайти ко мне непросто —
приходится идти босым по буквам или звездам,
приходится царапать грудь о письменные тернии
и пробиваться тяжело сквозь клятвы и сквозь ветви.
Прощаю сумерки невстреч. В их матовом покое
молитвы пахнут, как снега, и обрастают смолью
чернильных маковых одежд, страничных белых платьев.
Молитвы пахнут, как снега, а снег — церковным ладаном.
Прощаю все, почти что все: затмение несбытого,
любовниц с мертвенным лицом, надрывные визиты,
отяжелевший телом взгляд, гордыню обнищавшую,
но равнодушия руки — всей кожей не прощаю.