Для тех, кто не очень подробно знает историю Древнего Рима, но читал знаменитый роман Р. Джованьоли «Спартак», образ Суллы неразрывно связан с подавлением восстания Спартака 74 (75−73)-71 годов до нашей эры.
Сам Луций Корнелий Сулла назвал себя Феликс, что можно перевести как «счастливый». Таким он хотел казаться. Счастливчик, везунчик, любимец… К концу жизни он стал говорить, что ему покровительствует сама богиня Венера, которая у римлян соединяла в себе и мудрость, и красоту, и любовь.
А потом к прозвищу «счастливчик» добавилось слово «злодей». И произошло это очень скоро. Уже римские историки Саллюстий и Плутарх именно так его оценивали. И когда сегодня книга о Сулле выходит в серии «Жизнь замечательных людей», надо понимать, что «замечательный» в данном случае никак не значит «прекрасный». Но «заметный» — безусловно.
Годы жизни Суллы — 138−78 до нашей эры. Он не дожил даже до 60-летия. Впрочем, жизнь его завершилась именно так, как он хотел.
Сулла происходил из древнего аристократического рода Корнелиев и всю жизнь последовательно служил интересам аристократии. В отличие от своих соперников он никогда даже на словах не сочувствовал демократическим идеям.
Род Суллы был знатным, но обедневшим. Причины понятны: прадеда изгнали из Сената, высшего органа управления, за расточительство и страсть к роскоши. В Риме существовало понятие «виртус» — комплекс добродетелей, обязательно включавший в себя скромный образ жизни, причем в первую очередь для богатых. Римляне ценили доблести воинские, ораторские, интеллектуальные, но никак не внешнюю пышность.
Правда, следовать этим принципам хотели далеко не все. Уже после Суллы император Октавиан Август вынужден был даже издавать специальные законы против роскоши. А нарушала их самой первой его собственная семья…
Сулла получил утонченное греческое образование, соответствовавшее его аристократическому статусу. Случилось так, что Греция, которая после покорения ее Римом во II веке до нашей эры утратила былое величие, сохранила свое интеллектуальное превосходство. И победители-римляне признавали греческое образование самым высоким.
В юности Сулле из-за недостатка средств приходилось жить не в собственном доме, а в съемной квартире, что было позором для аристократа. Но он не унывал. Изучал ораторское искусство, читал Аристотеля и вращался в кругу золотой молодежи, где щедро тратил свое небольшое состояние и был известен как человек щедрый и веселый. К тому же в молодости он был, по свидетельству современников, весьма хорош собой.
Он довольно долго не интересовался карьерой, предпочитая другие радости жизни. Лишь в 31 год (а не в 21, как было принято у римлян) он получил самую первую, низшую должность в системе римских магистратур — квестора, то есть помощника консула, при знаменитом полководце Марии.
Сначала изнеженному Сулле было не по себе в лагере Мария — человека простого происхождения, окруженного офицерами тоже преимущественно из низов. Здесь Сулла впервые продемонстрировал гибкость и умение строить отношения с людьми. Он быстро превратился из изгоя в любимца солдат, офицеров и самого Мария, которому Сенат поручил добиться наконец перелома в знаменитой Югуртинской войне.
Вначале война против Югурты — царя североафриканского государства Нумидии (восточная часть современного Алжира) — была для Рима сплошным позором. Прежде, во времена Пунических войн, жители Нумидии помогали Риму в борьбе против Карфагена, потому что ближайший сосед был для них значительно опаснее. Но затем их пути с Римом разошлись. Освободившись от Карфагена, нумидийцы меньше всего хотели попасть под железную руку римской государственной системы.
Царь Югурта получил образование в Риме. В борьбе за власть в Нумидии он перебил всех своих близких родственников и подкупил часть римских сенаторов, чтобы они его поддержали. А захватывая столицу Нумидии Цирту, Югурта уничтожил и всех находившихся там римлян. Это был, как говорили римляне, casus belli — причина для начала войны, которая получила в римской истории название Югуртинской и длилась с 111 по 105 год до нашей эры.
С самого начала войны Рим, к своему ужасу, терпел поражение за поражением. А Югурта еще и заявлял: у меня столько золота, что я, если захочу, куплю весь Римский Сенат.
На исправление положения был брошен консул Гай Марий — талантливый полководец и сильная натура. Он установил в армии жесткий порядок и переломил ход войны. Одержав первые победы, Марий еще не мог считать себя победителем: Югурта был цел и невредим и бежал к своему тестю, в соседнюю Мавританию. Для римского же полководца не провести по улицам Рима плененного противника означало — не победить.
Римляне вели переговоры с мавританским царем Бокхом — тестем Югурты — о том, чтобы он выдал им родственника. Но окончательного согласия добиться не удавалось. Надо было идти прямо в его лагерь и попытаться захватить Югурту. Никто не хотел браться за это дело. И тогда молодой офицер Сулла предложил свою кандидатуру.
Бокх пригласил на пир маленькую группу римлян — как бы для переговоров. Он обещал подать им знак, когда можно будет схватить Югурту. Риск был велик. Ведь Бокх вполне мог подать и совершенно другой знак своим воинам, чтобы те схватили римлян.
Но Сулла заявил, что он верит в свою счастливую звезду и гарантирует успех! И все убедились в этом на опасном пиру у царя Бокха. Югурта был схвачен, и дальше все пошло как по писаному. Состоялся триумф Мария в Риме, за колесницей триумфатора вели Югурту, облаченного в царские одежды, но побежденного. И в этом триумфе Мария уже проступал будущий триумф Суллы.
Когда молодой офицер столь стремительно прославился, Марий ощутил первый укол ревности. Его триумф был омрачен огромным успехом Суллы. Но отказаться от его услуг старый полководец не решился, сознавая и его растущую популярность, и безусловные таланты.
А тем временем Риму стала угрожать новая опасность. Это было неизбежно: после Пунических войн III—II вв.еков до нашей эры Рим — победитель Карфагена — начал становиться мировой державой. Отсюда и гордость хозяев мира, и огромные богатства, но отсюда же и неизбежные угрозы буквально со всех сторон.
В 113 году до нашей эры началась война с германским племенем тевтонов. Марий направил туда Суллу легатом, то есть своим полномочным представителем. И Сулла опять проявил себя решительным и бесстрашным офицером. Такие качества высоко ценились в постоянно воюющем Древнем Риме.
В 93-м (точная дата неизвестна, по Википедии — в середине 90-х) он получил высокую должность претора. Она позволяла управлять провинцией, а значит, давала возможность поправить свои материальные дела. В Древнем Риме, как и в любом традиционном обществе, действовал простой порядок: чиновник получал в управление провинции для того, чтобы там разбогатеть. Став правителем Киликии в Причерноморье, Сулла не только разбогател, но и одержал первые победы над местным царем Митридатом Понтийским.
Но Мария он затмил не этим. Решающую роль в успехе Суллы сыграла величайшая в истории Рима, опаснейшая война внутри Италии, которая получила название Союзнической. С VI века до нашей эры Рим юридически был полисом, небольшой гражданской общиной в области Лациум. Остальная Италия была населена многочисленными племенами: сабинянами, самнитами, этрусками и другими. Они именовались «союзниками римского народа». Довольно-таки лицемерное название, потому что «союзники» не имели гражданских прав. Хотя они вместе с жителями Рима отражали нападения врагов, это не давало им права избирать и быть избранными на ведущие должности или участвовать в Народном собрании. Их терпение должно было когда-нибудь кончиться.
Протест зрел постепенно. Еще в 34 году II века до нашей эры мудрые и достойные люди — братья Тиберий и Гай Гракхи — предупреждали, что лучше дать италикам — жителям Италии — гражданские права, включить их в какие-либо комиции — один из видов Народного собрания. Гракхи призывали также поддержать римское крестьянство, понимая, что его разорение разрушает основы войска. Гракхи — последние в римской истории люди, у которых слова о демократизации республики соответствовали истинным намерениям.
Они были убиты, а предложенные ими законы отвергнуты. Можно сказать, что это стало прелюдией будущих гражданских войн. В дальнейшем все продолжали говорить об отечестве, о его спасении от тиранов. И сами тираны особенно усердствовали, потому что это уже была ложь, полезная в борьбе за власть.
В тяжелейшей Союзнической войне 91−88 годов Рим, напрягая последние силы, победил в военном отношении. Но политически он уступил и отдал союзникам все, чего они хотели.
Во время этой войны Сулла решительно выдвинулся на первый план. Именно он со своей частью войска победил самых воинственных, самых опасных из италиков — самнитов. Это очень не понравилось консулу Марию, который хотел любой ценой сохранить свое лидирующее положение.
А Сулле продолжало везти. Уже разбогатев, он к тому же удачно женился (в первый раз из пяти) на дочери верховного жреца. Его положение окончательно укрепилось. Он получил консульскую должность, Народное собрание и Сенат приняли решение отправить его на Восток — командовать войсками в дальнейшей борьбе за расширение римских владений, а значит, вновь воевать с Митридатом Понтийским.
Как только Сулла отбыл из Рима, Марий добился решения о том, чтобы отнять у него командование. Но Сулла не был настроен сдаваться. Легаты Народного собрания, которые прибыли в его лагерь, чтобы сообщить неприятное известие, были попросту растерзаны возмущенными солдатами. Сулла умел щедро солдат одаривать, и потому был горячо любим. Он хорошо понимал, что такое опора. А под его началом уже было около 100 тысяч солдат. Это была великая сила. Последствием военной реформы Мария стало то, что главные вопросы теперь решало не государство, опиравшееся на народное ополчение, а полководец, командующий фактически наемной армией.
Сулла не знал сомнений и твердо верил в свою звезду. Он решил с войском идти на Рим, чтобы «освободить отечество от тиранов». В 82 году до новой эры произошло сражение у Коллинских ворот, в северной части города. Это была первая битва римлян против римлян, начало гражданских войн. Эпоха как будто нуждалась в таком циничном, не оглядывающемся на прошлое человеке, как Сулла, чтобы сломать былые римские принципы. Ведь впереди были новые подъемы — золотой век Октавиана, золотой век Антонинов. Но сначала должен был уйти в прошлое классический римский виртус. Переломные периоды истории всегда порождают людей действия, как их нередко называют, а по сути — тиранов и циников.
Конечно же, Сулла не думал, что ломает римскую политическую систему, — он был убежден, что укрепляет ее, защищает аристократическую республику. Он создавал собственный образ спасителя отечества и былых ценностей. Популярный во все времена лозунг наведения порядка многое оправдывал.
Сулла стал диктатором. В Древнем Риме диктатор — это не просто некто, захвативший власть. Диктаторские полномочия получали из рук высшего демократического органа — Народного собрания — на определенный срок, когда государству угрожала опасность. Кстати, подобная практика повторилась в XVIII веке, в годы Великой французской революции. Якобинцы тоже заявляли, что пришли к власти на время, чтобы навести порядок, потому что отечество в опасности. Они обещали после наведения порядка избрать демократические органы власти. Более того — они приняли самую демократическую конституцию, только никогда ее не исполняли. И застучал нож гильотины.
Примерно то же самое было и в годы правления Суллы. Все делалось законно. Кроме одной детали: его диктатура не была ограничена сроком. Эта новация со временем закрепилась в римской политике. И власть, например, Юлия Цезаря была пожизненной, что в глазах поборников демократии решительно приближало его статус к царскому.
Кстати, Сулла в цари не рвался. Ведь в Риме в далекие времена были цари, а точнее — племенные вожди, но он считал себя неизмеримо выше их. Он видел себя наперсником богов. Но при этом не забывал и о вполне земной политике.
Чтобы расширить свою опору, Сулла единым решением отпустил на свободу 10 тысяч рабов. Все они получили в честь него одно имя — Корнелий. И эти 10 тысяч Корнелиев были искренне преданы своему освободителю. Они стали его опорой в Народном собрании и его охраной. Кроме того, при нем было его войско — около 100 тысяч человек, для которого он добивался самых высоких наград по окончании любой операции.
А чтобы обеспечить беспрекословное исполнение своей воли, Сулла предположительно 3 ноября 82 года до нашей эры ввел так называемые проскрипции. Proscriptio по-латыни буквально — «письменное обнародование». Проскрипции — это списки, которые вывешивали на стенах частных домов и общественных зданий, чтобы все знали, какие люди являются врагами Рима. Этот страшный опыт не раз повторялся в истории. В XVIII веке Великая французская революция изобрела термин «враги народа», а в XX его широко использовал советский сталинский режим.
При Сулле система проскрипций действовала очень четко. Люди, чьи имена попали в списки, должны были быть казнены. Никто не имел права укрывать включенных в страшные списки. Тех, кто им помогал, тоже казнили. А следовательно, отменялось все: родственные связи, дружба, сочувствие… Дети же проскрибированных — врагов народа — лишались почетных прав и состояния.
Имущество проскрибированных конфисковалось, причем, если был доносчик, он получал существенную часть. Более того — проскрибированного можно было казнить самому. А потом принести его голову и получить деньги. Награда выдавалась даже рабам, только несколько меньшая, чем свободным гражданам. Зато раб обретал личную свободу. Эта система окончательно подрывала основы римской олигархической республики.
Общее число казненных точно неизвестно. Сначала в списках были десятки имен (первые 60 — сенаторы). Потом пошли сотни, а дальше — тысячи. Доносы писали на родственников, на соседей… В один из списков попал юный Гай Юлий Цезарь — племянник бежавшего в Африку Мария, главного врага Суллы. Несколько дней какие-то простые люди прятали больного Цезаря. А потом его влиятельные знакомые умолили Суллу вычеркнуть этого юношу из рокового списка. И Сулла вычеркнул, сказав: вы об этом пожалеете, в нем сидит сотня Мариев. Весьма прозорливое замечание!
Следствием проскрипций стал всеобщий безумный страх. Сулла делал все, чтобы его подогревать. Едва получив полномочия диктатора, он встретился с Сенатом в храме Билоны, приказав предварительно, чтобы недалеко, на Марсовом поле, в это время убивали 6 тысяч пленных — его врагов. До храма доносились стоны, вопли, что произвело на Сенат очень большое впечатление. С Суллой никто и ни в чем не стал спорить.
Уверенный, что умрет счастливым, он, наверное, оказался в чем-то прав. Пробыв диктатором три года, Сулла за два года до смерти, в 79 году до нашей эры, официально объявил, что уходит от власти. Умиравшее от страха общество окончательно оцепенело. Всем казалось, что такого не может быть. Абсолютный властитель мировой державы говорит просто: я ухожу!
Выступая в Народном собрании, Сулла сказал: если у кого-то есть желание выслушать мой отчет о содеянном, я сейчас же отчитаюсь. Понятно, что никто не посмел ничего сказать. Все демонстрировали восторг.
И вот он один, без охраны, медленно, ничем не защищенный, покинул Народное собрание. После этого Сулла уехал в свое дальнее поместье и начал заниматься садом, огородом, рыбной ловлей. Писал воспоминания и создал 22 книги, которые потом очень пригодились римским историкам. Составлял законы. А еще весело проводил время в обществе многочисленных актеров, которых к себе приглашал.
Государственный аппарат был парализован. Все ждали, что диктатор передумает. Просто проверит, кто как себя повел в этой ситуации, и вернется. Чиновники по собственной инициативе приходили к Сулле и спрашивали, что делать. И он давал указания, которые, как и раньше, беспрекословно исполнялись.
Сулла был болен. Природа его болезни точно не определена. Некие язвы, которые условно называют «вшивой болезнью», заставляли его подолгу сидеть в воде. Но он все равно был полон энергии и, вероятно, по-прежнему чувствовал себя счастливчиком.
За два дня до смерти Сулла вызвал к себе некоего Грания, который, как ему пожаловались, не возвращал деньги казне, и велел его удавить. Приказание было выполнено. Сулла при этом стал страшно кричать, у него начались судороги, горловое кровотечение — и он умер.
Состоялись самые пышные в истории Рима похороны. Эпитафию Сулла заранее сочинил сам: «Здесь лежит человек, который более чем кто-либо из других смертных сделал добра своим друзьям и зла врагам».
Между прочим, историк Саллюстий многократно подчеркивал, что у Суллы было много замечательных качеств. Умный, образованный, в другую эпоху он якобы мог и не стать таким страшным злодеем. Но согласиться с этим почему-то очень трудно.