У меня ничего не болит, мама.
Вообще ничего не болит.
Я забил на ковид, на грипп, на энцефалит.
И на прочие штаммы. Мама, я от всего привит.
От плохих стихов. От телевестей. От страстей.
Я переболел и выжил. И теперь не слышу, не вижу…
Я здоров, мама. Здоров до мозга костей.

И мне плевать, мама, на хреновые времена.
На то, что подыхающим волком воет страна.
На войну, тюрьму и суму.
На житейскую кутерьму.
Всё по плану, мама. По плану и по уму.
… показать весь текст …

А ещё знаете, как бывает на свете?
В шестьдесят пять от неё отказались дети.
Второй инсульт. Плохо с ногами, и голова не в порядке.
Не может сама сделать зарядку. Да, что там,
принести пульт.

Вот её и сдали в дурдом, к такой-то матери.
И не какие-то там друзья-приятели
Задвинули по цене рыночной.
А родные Мишенька, Зиночка…

Сдали. Как говорится, без шансов забрать.
И вот, она лежит в куцей палате.
Смотрит в потолок. Не плачет. (Запрещено плакать.)
… показать весь текст …

Мое крыло не брилось почти неделю.
Мое крыло перманентно не спит по ночам.
Мое крыло бухает еще с апреля.
Страдает и жаждет пожаловаться врачам.

Моё крыло истерлось и обгорело,
Не верит людям и редко заходит в храм.
Дошло до предела. Утратило чувство меры.
То молится, то грозит кулаком богам.

Крыло было бело, а стало, как уголь чЁрно.
Устало, осело, расшнуровало кед.
Крыло ощущает, как будто весит три тонны.
Как будто живет пятьсот миллиардов лет.
… показать весь текст …

Я хочу загадать и стать маленьким пухлым комом.
В вязанной шапке с трогательным помпоном.
В синей косынке, лезущей из-под шапки.
И чтоб меня на санках тащил мой папка.

Хочу катиться с горы на плассмасстке-ледянке.
Хочу, чтоб съезжали с комбеза на пузо лямки.
Хочу, чтобы бабушка вынесла пирожок — горячий, горячий.
Хочу пристать к столбу языком на удачу.
И чтоб меня отливала чаем сердитая мамка.
Хочу ковыряться ложкой в остывшей манке.
Вырезать из бумаги разлапистые снежинки.
Зачем-то выпросить у…
… показать весь текст …

Я люблю его тихо-тихо,
усмиряя биенье пульса,
затыкая солёным кляпом
умоляющий рот души.

А часы продолжают тикать,
надевая моменты-бусы
на шершавую нить со знаком
то ли гордости, то ли лжи.