…Полинка была копией матери — с длинными ногами, «лисьей» мордашкой, стриженой челкой. От отца ей достались только глаза — вечно виноватые, как у спаниеля. С черными ободками вокруг. Но Полинкиному лицу эти глаза шли невероятно. Митя смотрел на дочь и гадал, что из нее получится? Девочка была не по возрасту рассудительна и самостоятельна, но иногда на нее «находило». Если плакала, то до истерики, если смеялась, то до икоты, страдала — до разрыва сердца. А по какому поводу плакать, смеяться и страдать — совершенно не важно. Важен сам процесс.
Первые недели, когда они остались вдвоем — Митя и Полина, — были самыми тяжелыми.
— А где мама? — спрашивала девочка.
— Уехала в другой город, — отвечал он.
— А когда вернется?
— Не знаю… У нее там дел много. Пора спать ложиться. Иди чисти зубы, надевай пижаму.
— Я так рано не ложусь. Я ложусь, когда ночь. Я маму буду ждать. А почему телевизор выключен?
— Не знаю. Я не смотрю. Хочешь, включим? Может, мультики найдем.
— Я не люблю мультики. А дядя папа где? — спросила она.
— Какой дядя папа?
— Ну, тот, с кем мы раньше жили?
Митя промолчал.
— Вот я сейчас с тобой поживу, а потом с кем? — продолжала задавать вопросы Полина.
— И потом со мной. Я твой отец. Мы будем жить вместе.
— А мама?
— Понимаешь, Полин, мама не скоро приедет. Может, вообще не приедет…