…Без двадцати двенадцать на пороге появились соседи — муж с женой, две дочери, сын, невестка и племянник. Жена поставила на стол традиционных три пирога. Мама по московской привычке сидела, как сидела. Сосед посмотрел на нее как на чумную или больную. Я вытаращила глаза и открыла рот. Мама, решив, что я опять начну орать, встала и, тяжело выдохнув, пошла ставить тарелки и подавать еду. Вернулся с зимней кухни дед, который, судя по виду, остался доволен произведенным продуктом.
Все послушали поздравления, бой курантов, выпили. Бабушка запела песню, которую всегда пела, когда выпивала: «Мы красные кавалеристы и про нас…» Куплет не допела. Ушла спать. Дед допел: «Про то, как ночи ясные, про то, как дни ненастные» и тоже уснул прямо на стуле. Соседи поднялись, раскланялись и ушли. Я еще раньше, схватив куклу, убежала к другим соседям, где жила моя подружка, и мы бегали по домам и колядовали.
Был час ночи. Мама сидела одна за разрушенным столом, уставленным грязными тарелками, перед стареньким черно-белым телевизором. Бабушка спала в спальне. Бабушкин муж всхрапывал рядом на стуле. Дочь была не пойми где, не пойми с кем. Мама, не спавшая последние двадцать часов, поняла, что если прямо сейчас не ляжет, то умрет.
Она проснулась рано утром. Рядом со мной. Обняла, прижалась и попыталась заснуть снова. Но в деревне она никогда не могла спать допоздна. В восемь утра мама встала. Бабушки с дедом не было дома.
Мама пошла мыть посуду, убирать. Надо было еще побелить дом — она всегда это делала, когда приезжала, и бабушка оставляла эту «повинность» ей.
Полгода пахоты, два дня с матерью и дочерью — и назад.
В тот Новый год я загадала два желания — самых сокровенных. Чтобы мама не уехала, а у бабушки появилось три, нет, пять флаконов с валокордином, который был страшным дефицитом.
Я загадала желания сначала искусственной елке, а потом на всякий случай лилии, растущей в нашем палисаднике. Бабушка говорила, что эта лилия, из которой она делала настойки и примочки, волшебная.
— Мама, я подготовила тебе сюрприз, — объявила я маме.
— Отлично, — ответила она.
— Мама, завтра обязательно будет сюрприз, — обещала я.
— Хорошо, — кивала она, видимо, думая, что речь идет о какой-нибудь поделке.
Я честно ждала, что желание исполнится и это будет моим сюрпризом маме. До последнего момента. Даже когда она собирала чемодан, я все еще надеялась, что вот сейчас что-нибудь случится и ей не придется уезжать. А я скажу, что это я попросила Деда Мороза, чтобы мама не уезжала. А она обрадуется.
Я заплакала.
— Не плачь, Манечка, я скоро приеду, — сказала мама.
— Я не из-за этого! — закричала я.
— А из-за чего? — удивилась мама.
— Желание не исполнилось! Все врут! Никого нет! Никакого Деда Мороза! И лилия не волшебная! — закричала я и убежала.
Мама села, тяжело опустив руки на колени.
А иногда случалось чудо. Я бежала со двора или из школы или от соседей и уже около ворот чувствовала — что-то случилось. Забегала с колотящимся сердцем в дом и видела свой чемодан — уже собранный.
— Мама? — оглядывалась я.
— Ну наконец-то, — врывалась в дом мама, — бегом собирайся.
Опять ни здрасте, ни как дела.
Я даже не знала, куда мы едем — в Москву или в другой город. И насколько. Мне было все равно. Главное, вот моя мама в смешных синих штанах — и как не стыдно в таких ходить, — и губы накрашены, позор просто. И платок она не носит. Значит, в ней есть что-то особенное, раз она не боится выглядеть не как все. Значит, у меня начнется совершенно другая жизнь…