…Бабушка переехала в дом к мужу и начала устраивать новую жизнь. У нее был медовый месяц. Мама зашивалась на своих бесконечных работах. Они без конца созванивались и ругались.
— Мама, я так на тебя рассчитывала! Ты же мне обещала, что заберешь Машку. Что? Не можешь? А мне что прикажешь делать? Ты мне ничего не должна? Сказать спасибо, что вообще родила? Мама, ты сама себя хоть слышишь? Куда отправить? Как? Где я ей путевку достану? Сейчас же не лето! А учеба?
Бабушка что-то ответила, а потом позвонила и сказала, чтобы приезжали. Она встретила нас на вокзале — совсем другая, какая-то незнакомая.
— Мы в редакцию или домой? — спросила я радостно, думая, что, как обычно, приехала к бабушке.
— Ты поедешь дальше, — сказала бабушка.
— Куда? — все еще радовалась я.
— В горы.
— До вечера?
— На полгода.
Обычно меня ошарашивала такими новостями мама, а тут бабушка… любимая…
В общем, всю дорогу я проплакала.
Бабушка тогда сделала то, чего не делала никогда, — пошла наперекор принципам и воспользовалась своими многочисленными связями ради того, чтобы достать путевку в такое место, где дети ходят в школу, за ними присматривают, кормят и занимают их досуг. Место, куда можно отправить ребенка на подольше, чтобы не мешал взрослым разбираться с работами и личной жизнью. Так благодаря похоронам и свадьбе я оказалась в затерянном в горах лечебном санатории, куда со всей республики привозили детей с заболеваниями верхних и нижних дыхательных путей. В основном астматиков.
— А у меня что? — спросила я бабушку, когда она объясняла, куда я еду и как там будет замечательно.
— А у тебя недоразвитые бронхи, — с энтузиазмом ответила бабушка, — правда, здорово?
Пансионат — двухэтажная постройка — стоял в ущелье. Рядом шумела река, воду из которой носили ведрами в бассейн, где мы, человек десять детей, принимали водные процедуры. Подъем, завтрак, лечебная прогулка в Город Мертвых. Три тропинки, вьющиеся змейкой, — «маршруты здоровья». Самая сложная — третья. Я помню это ощущение — когда в первый раз осилила эту тропу. Стоишь посреди гробниц и испытываешь невероятное счастье. Воспитательница Роза разрешала нам передохнуть — побегать вокруг могильных плит и заглянуть в окошки. Мы пугали друг друга страшилками о тех, кто скрывается в этих лазах.
— Сюда люди умирать приходили, — рассказывала нам Роза.
— Сами? Добровольно? — ахали мы.
— Да, они ждали, когда придет смерть. Больные приходили, чтобы здоровых не заразить. Старые приходили, чтобы не быть в тягость молодым.
Мы возмущались. Роза грустно улыбалась.
Мы даже ходили в школу. На три урока. Школа — крошечное здание — тоже стояла на горе, окнами на Город Мертвых. Учительница — одна по всем предметам — разговаривала со своей бабушкой, чья могила была ближайшей. Учительница подходила к окну и обращалась к бабушке. Я не понимала (это был не осетинский, а какой-то другой язык. Возможно, кабардинский), но девочки мне перевели, что она говорит «ерунду всякую» — про козу, про дом, про то, что приготовила.
Мне нравилось так жить — гулять, ходить на прогревания и массаж, засыпать под шум реки. Из доступных развлечений были только старое расстроенное пианино и индийский фильм в местном Доме культуры раз в две недели. Чтобы хоть как-то нас занять, Роза решила устроить конкурс художественной самодеятельности. Мы с девочками готовили песню «Старая мельница крутится-вертится». Конкурс решили провести в родительский день.
Родители приезжали редко — слишком тяжело добираться. Звонили раз в неделю в определенное время. Мы заходили в кабинет Розы, садились на стул напротив красного телефона и ждали. На другом конце провода телефонистка кричала: «Говорите!» После этого окрика забывались все слова. Говорили в основном родители. Мы, дети, мычали в трубку.
— Ты кушаешь?! — орала с другого конца моя мама.
— Ммм.
— У тебя все хорошо?
— Ммм.
То, что было не сказано, я проговаривала вечером. В подушку. Мама клала трубку и плакала — ей казалось, что дочь не рада ее слышать.
— Привези мне костюм для выступления! — вдруг вскрикнула я во время очередного бессмысленного телефонного разговора.
— Какой? — спросила мама.
— Заканчивайте!!! — закричала телефонистка. От страха я тут же бросила трубку.
Про костюм я непонятно с чего выдумала. У нас ни у кого не было костюма. Почему-то мне показалось, что если я хорошо спою да еще буду одета во что-нибудь красивое, мама меня обязательно заберет. Домой…