…Мы с бабушкой идем на другой конец села к старой бабушкиной приятельнице усатой старухе Варжетхан, той самой известной на всю округу гадалке. Варжетхан, как всегда, сидит на лавочке перед домом, опираясь на палку, дремлет и цыкает на расшумевшихся детей. Варжетхан гадает на бобах.
— Варжетхан, как она там? — спрашивает бабушка. Речь идет о моей маме, которая давно не звонила.
Старуха бросает бобы.
— Бегает туда-сюда, хлопот много. Деньги скоро пришлет.
— А приедет?
— Приедет, конечно. Подарки привезет.
— Она там здорова?
— Болела немного, кашляла, сейчас уже все хорошо, — раздраженно ответила Варжетхан, — слушай, зачем ты меня спрашиваешь? Сама же все знаешь! Ты мне лучше скажи, как мой сын? У него все хорошо будет?
— Конечно, обязательно.
— Он там здоров?
— Сейчас уже да, а так кашлял немного.
Они встречаются раз в неделю. Этот диалог не меняется ни на слово. И не нужно бросать бобы, чтобы узнать — каждый месяц мама присылает нам деньги, чтобы их заработать, носится по трем работам, осенью она обычно простужается, на Новый год приедет и завалит всех подарками.
Про сына Варжетхан бабушка тоже все знает. Его посадили за кражу, которую он не совершал, моя мама в последний приезд писала заявления, ходатайства, а бабушка, как представитель прессы и в отличие от Варжетхан ходячая, ездила его навещать. У Варжетхан отнялись ноги в тот день, когда забрали сына. Потом она начала ходить, но еле-еле.
Они молча сидят под яблоней. Варжетхан чертит узоры концом палки на песке. Бабушка смотрит, как мы играем. Наконец она встает, зовет меня, кивает Варжетхан, и мы идем назад, через все село. И так раз в неделю.
— Зачем мы к ней ходим? — ныла я.
— Поговорить, узнать про маму.
— Ты и так все знаешь. И вы не разговариваете, а молчите!
— Иногда нужно и помолчать вместе.
— А она правда гадалка?
— Для тех, кто верит, — да.
— А для тебя?
— Для меня она близкий человек…