Я всегда хожу на выборы. Это, наверное, в генах. Советское наследие.
Не мог не пойти и сейчас. Тем более что выборы президента. Не хухры.
Выборы, как обычно, были в школе. На входе торговали пирожками. В спортивном зале стояли столы с членами Избирательной Комиссии, кабинки для голосования. В углу зала под охраной полицейских хор из отбывающих 15 суток за несанкционированные митинги уныло пел «По диким степям Забайкалья». Среди поющих мелькнуло знакомое лицо Сергея Станиславовича Удальцова.
Я подошел к столу, показал работнице ИК паспорт, она отметила меня в журнале и выдала мне избирательный бюллетень. Я с интересом заглянул в него.

1. Навальный

2. Кадыров

— Это…- сказал я. — Это всё?
— А что вы хотите? — недовольно спросила работник ИК.
— Ну…- протянул я. — Не знаю. Какой-то совсем небольшой выбор. Хотя бы этих: Зюганов, Жириновский. Явлинский, наконец.

Работник ИК посмотрела на меня с жалостью.

— Вам самим-то они не надоели? — спросила она. — Третий десяток лет — Зюганов, Жириновский, Явлинский.
— Оно, конечно, верно, — сказал я. — Но как-то тут выбор тоже не очень.
— Вы что-то имеете против чеченцев? — строго спросила женщина.

Я испуганно оглянулся.

— Нет, конечно! Я вообще этот… — Слово из далекого советского прошлого долго не вспоминалось, но вспомнилось. — Я интернационалист.
— Ну так тем более. Опять же — один за то, что «Хватит кормить Кавказ!», а другой строго наоборот. То есть выбор есть, — заключила женщина.

Я помялся.

— А все-таки нет ли других вариантов, а?

Женщина пожала плечами: «На вас не угодишь», забрала у меня бюллетень для голосования и дала другой.

Я посмотрел в него.

1. Собчак

2. Поклонская

Земля поплыла под ногами. Я положил бюллетень на стол, вышел, сунул под язык таблетку корвалола, запил ее водкой из маленькой бутылки-мерзавчика, разумно положенной во внутренний карман плаща при выходе из дома. Полицейский, стоящий на входе, заботливо дал пару раз затянуться его сигаретой «Петр Великий».

Почувствовав, что мир снова приобрел более или менее четкие формы, я вернулся в помещение для голосования.

— Все-таки нельзя вот так, сразу, — сказал я женщине. — Бережнее надо к людям. Не при тоталитаризме живем.

Женщина забрала бюллетень, заметив:

— Одного вообще на скорой увезли час назад. Народ пошел нынче какой-то совсем хлипкий.

— Не удивительно, — сказал я. — При таком раскладе.

— Не Америка, — сказала женщина. — Нет у меня для вас Трампа.

— Трампа нам не надо, — твердо сказал я. — Нам бы что-нибудь наше, родное.

Теперь оглянулась женщина, потом достала из ящика стола еще один бюллетень.

— Вот, — шепотом сказал она. — Вы человек явно понимающий, так что берите.

Я заглянул в этот бюллетень. Первым пунктом большими буквами было написано:

1. ПУТИН — и большой квадрат напротив.

Второй пункт был очень мелким шрифтом, а квадратик был миллиметра два на два.

Я вынул очки, чтобы прочесть. Разобрал:

2. Сидоров

— Кто такой Сидоров? — спросил я озадаченно. — Это тот Сидоров, который???

— Нет, — отрезала женщина. — Не тот.

— А который тогда? — не унимался я.

— Да какая разница, — в сердцах сказала работница ИК. — Вы первый, первый пункт читайте.

Я снова прочитал первый пункт.

1. ПУТИН

— И верно, — сказал я. — Что это я, в самом деле.

Поблагодарив женщину, я пошел в кабинку. Хор как раз бодро запел:

Угрюмый лес стоит стеной кругом;
Стоит, задумался и ждет.
Лишь вихрь порой в его груди взревет.
Вперед, друзья, вперед, вперед, вперед.

«Сидоров… Сидоров… Ну, хорошо, значит, пусть будет Сидоров. Сидоровых у нас еще не было», размышлял я по дороге.

В кабинке, прежде чем поставить галочку, я все-таки допил мерзавчик.