Городской свет рисует светлое обрамление тёмно-синему, почти чёрному, небу. Подобно Свету, прорывающемуся через Тьму, он стремится отвоевать свою частичку Вселенной. Казалось бы, законной, но, на самом деле, только взятой взаймы.
Что есть мы? Вышедшие из чрева, прошедшие свой путь и брошенные в бездонную пропасть Изначального. Мы не в силах оставить после себя ничего, чего бы не стёрло Мироздание в своей безжалостной и бесконечно любящей манере.
Каждый раз мы являемся тем мигом, который переживаем в данную секунду. И каждый раз мы новые… или повторяющие прошлый миг. Мы — заново обретшие себя. Каждый раз. Мы выбираем ежесекундно.
В данный момент я выбираю наслаждаться бездной, что разверзлась надо мной. Она зовёт. Она дышит в такт моему дыханию. Она — не просто некая часть меня. Она — то, что я есть на самом деле.
Непередаваемое родство, желание слиться навсегда, уйти в эту Тьму, утопиться ею. Но я держусь. Мне нужно понять, закончить эту бессмысленную суету. Осталось несколько ответов и я навек покину пленный мир Света, вольюсь в Искон.

Ветер под моими ногами поднимает волны и захлебывается ими, как пьяница, допиваясь до потери пульса и вновь восставая из глубин своего сознания. Я его … вижу. Яснее, чем видела вчера людей или птиц. Возможно, видеть ветер — одна из немногих привилегий умершего.
Сколько раз я просила море прийти в мой сон и в итоге оно посетило мою смерть. Безучастный немой свидетель, который даже не фиксирует, но внимательно наблюдает за происходящим. И сейчас он был в ярости. Как и я. Кровь на моих зубах казалась ещё горячей, а ногти на руках так и просились во что-либо вогнаться.
У меня не было шансов (или были: в зависимости от того, с какой реальности посмотреть). Их — двое. Нож и пистолет. У меня — желание покончить с этим. В последние моменты жизни я впивалась в горло и, захлебываясь чужой кровью, пыталась сделать свою хватку максимально прочной. И тут — моментальная давящая точка пронзает голову — пуля.

Один — смертельно ранен, другой напуган до состояния тиков. Медленным клубом с пистолета идёт пар. Или время остановилось? Я смотрю в его суженные от страха зрачки и не понимаю… почему сегодня?

Я опускаю его дрожащие руки вниз. Нет, время идёт, но намного медленнее обычного. Я будто в густом киселе времени, слишком густом для реальности. Каждое движение нуждается в усилиях, каждый импульс должен отражаться в десятикратном размере для осуществления.
Он роняет пистолет, смотрит через меня, кричит, но не убегает. Его ноги закоченели (я позаботилась об этом). Беру его голову в свою ладонь, гляжу. Неужели этот тухлый инструмент мироздания мог так стремительно оборвать мой путь?
Холодная, покрытая испариной кожа, мраморные губы, вода… Он плачет? Он плачет. Его внутренний свет течёт по тонким жилкам. Жизненная сила циркулирует по сердцу, передаётся по артериям, выходит через глаза. Она уже знает, она уже подготовилась потухнуть.