Степановна ненавидела свою сноху Зою. Но единственный сын Миша был непреклонен, он до безумия любил свою жену. Когда Зою отвезли рожать, свекровь не выдержала, беременность снохи её тревожила до дрожи в ладонях. Она боялась, что родив ребёнка, Зоя окончательно возьмет её сына под свою власть и натравит на родную мать, как когда-то сама сделала Степановна. Из-за всего этого, не желая задуматься над моральностью своего поступка, женщина побежала в церковь и поставила свечку за упокой своей снохи. Зоя умерла при родах, а дочь Даша выжила.
Сын принес плачущий кулёчек с роддома и оставил матери, а сам ушел в запой. Степановна опять приуныла, Миша пропадал, а она ничего не могла сделать, так как её руки были повязаны малой. Однажды, зимой, паникерша соседка вбежала к Степановне и сообщила, что Михаил пьянствует на хате у уголовника Григория, который вчера освободился из тюрьмы после очередного убийства. Встревоженная Степановна укутала малышку в одеяло, и побежала с коляской к Григорию. Женщина оставила коляску с младенцем на улице, подумав, что тут же заберет сына и выйдет. Но увиденное в хате заставила её обо всём забыть. Миша сидел с голым торсом, на котором красовались свежие наколки, да ещё с ним рядом пил сын местной учительницы. Женщина стала кричать и причитать, заламывая локти. Пьяные мужчины тут же начали громко дискуссировать, спорить «за жизнь», оправдываться и философствовать. В итоге Степановна спохватилась почти через час. Когда же выбежала на улицу, то увидела то, чего даже представить себе не могла. Малышка не плакала, несмотря на трескучий мороз. В коляске с ней находились три кошки, они грели девочку своими телами и громко мурлыкали, как родной. Степановна никогда не любила кошек, считая их дьявольскими слугами. Тем более сноха Зоя кошек любила до обожания. Женщину окутал мистический суеверный ужас. С того дня Степановна стала замечать куда она не пойдет с малышкой к ней так и липнут кошки. Пару раз женщина специально оставляла коляску на улице, но как и тогда, появлялись кошки и начинали греть девочку. Степановна и раньше не особо любила внучку, считая её обузой, а тут стала даже бояться, а вдруг та подрастет и начнет мстить за мать. И женщина решила твердо избавиться от ребёнка. Она знала, что сын будет против этого.
Поэтому сделала всё быстро и без предупреждений. Сначала поставила сына на учет к наркологу, как алкоголика, потом лишила родительских прав и быстренько сдала девочку в детдом. То, что родная мать сдала его дочь в детдом, окончательно сломало Михаила, и он стал особенно отчаянно пить, не просыхая.
В ту ночь Степановна уже засыпала, как через дремоту услышала громкое зловещее мяуканье, словно огромная кошка стояла у ней над ухом. Женщина открыла глаза и выглянула в окошко. Под окном на декабрьском снегу сидела черная кошка. И не сводила со Степановны своих зеленных злых глаз. Женщина забилась в страхе. Она не знала, что думать, быстро прочитав молитву, Степановна дрожащей рукой снова одернула занавеску, кошки уже не было, но на снегу остался след там, где она сидела. И никаких уходящих следов, словно она испарилась в воздухе. И тут до Степановны дошло. Быстро одевшись, побежала через улицу к дому сына. То, что она увидела, сразу свалило её с ног. Михаил с улыбкой на лице, висел в петле…
После похорон сына Степановна совсем сдала. Ухаживать за ней было не кому, и местный фельдшер предложил оформиться в стардом. Пожилая женщина не глядя подписала все бумаги, думая, что так будет лучше и ей ещё повезло, что есть свободное место. Но данный стардом оказался одним из самых худших мест, в которое можно попасть. Там находились старики с психическими отклонениями, и было очень много буйных. Когда Степановна поняла это и хотела вернуться назад, то оказалось — обратной дороги нет. Никто не захотел помочь Степановне, все были уверены, она находится там, где ей самое место. Ведь приходя на прием к врачу или очередному чиновнику, она постоянно нервно спихивала со стола несуществующую кошку и громко ругалась, — что в данных учреждениях кошки бродят прямо в кабинетах. Степановна не понимала, почему её считают сумасшедшей, ведь она не буйная и действительно видит всех этих кошек.
Жизнь в стардоме была сущим адом. По утрам она просыпалась оттого, что соседка била её по голове железной кружкой. Степановне давно выбили все зубы, неоднократно ломали ребра… Но всё списывали на неудачное падение с ходунков. Администрация стардома отличалось крайним безразличием и нелюбовью к старикам. Управы на них не было. Но смерть Степановне всё никак не приходила, несмотря на все мольбы, ведь это было ещё не всё.
В тот вечер Степановна чувствовала себя, на редкость хорошо, что смогла сама встать и на ходунках добрести до зала, где все смотрели вечернею программу. Передача шла про усыновленных иностранцами российских детей. Особенно отличали и подробно рассказывали про русскую девочку Дашу. Даша оказалась ребенком — индиго и, несмотря на свой возраст, она уже помогла найти многих пропавших людей и обладала даром предвидения. Когда девочку стали расспрашивать про её жизнь в российском детдоме она заплакала, вспоминая, как её били старшие дети и издевались воспитательницы. Но подробная биография девочки заставила содрогнуться и заплакать Степановну, она узнала в девочке свою внучку, которую когда-то сама сдала в детдом. Старушка, едва ковыляя, таща массивные ходунки, дошла до своей кровати и, обессилев, рухнула на неё. Она больше себя не жалела и не жаловалось — она сожалела… В этот момент Степановна своим плохим зрением увидела на пороге большую черную кошку. И впервые в жизни ласково, подозвала ту к себе. Сказав последнюю фразу в своей жизни: — «Прости меня, родная, за всё, забери меня, пожалуйста, я свое выстрадала, будь милосердна».