отродясь не бывало во мне никакой совершенно души.
соткан в узел предел моих чувств и зажат в кулачок.
я кричу «ты мне пой серенады, но об сердце мое не туши
свой искромсанный от болезни любовной дымящий бычок»

на моей голове нет волос — они все в твоей плоти,
они душат тебя по ночам и танцуют на шее вальс.
я кричу своим органам «нойте, хотя бы нойте,
он старается не для меня, он старается лишь для вас»

на руках нет совсем ничего, там пустые нити,
из которых плетешь ты мне узел для шеи моей.
люди, вы себя от меня сберегите. себя сберегите.
я на вид только что-то прекрасное. глубже — страшней.

на губах моих стынет воск и пекут сигареты.
ты теперь не поешь под окном, ты совсем испарился.
я тебя не ищу. просто мне интересно где ты.
неужели ты быть со мной уж совсем не решился?

я свое нутро обвернула в узел пустот и тьму,
потому мне с тобой не холодно, не горячо.
неужели тебе быть проще всегда одному?
неужели теперь я не значу совсем ничего?

ты приходишь ко мне промерзший и ледяной.
в твоих органах ветер свищет, бушуют моря.
ты кричишь мне «давай же ной, ну хотя бы ной! — 
я стараюсь не для твоих органов, а для тебя»

зря ты тут распинаешься — ты не бог и не царь.
я забыла твой силуэт и не помню лица.
можешь только мне поклоняться и восклицать,
почитать меня вяще матери и отца.

зря ты тут распинаешься, ну же, дуй и греби веслом.
я тебя позабыла, не помня твоих громких слов.

я тебя, потеряв и память, к себе б не прижгла,
я к тебе бы к больному и тощему не пришла.

ты подходишь ехидный, злобный и словно больной.
я к тебе подошла сама, ведь меня подтолкнуло что-то.
я к тебе сама подошла и я села рядом с тобой.

я люблю тебя несколько лет,
из которых
не помню
ни года.