Меньшинство бессильно, пока оно соглашается с большинством, — тогда оно даже не меньшинство, но оно непобедимо, когда препятствует чему-либо всеми своими устремлениями.
Может ли гражданин хоть на секунду передоверить свою совесть законодателю? Зачем тогда каждому человеку совесть? Я думаю, что мы прежде всего должны быть людьми, и только потом — подданными. Нежелательно воспитывать такое же уважение к закону, как к справедливости. Единственная обязанность, которую я могу принять на себя — это в любое время делать то, что я считаю справедливым.
Но богатый человек — не делая никаких оскорбительных сравнений — всегда запродан тому строю, который делает его богатым.
Правительству выгодно, когда люди разобщены, а ещё лучше оно себя чувствует, когда об управляемых можно вовсе не думать.
Впрочем, до правительства мне мало дела, и я намерен думать о нём как можно меньше. Даже в этом мире я не часто бываю подданным правительства. Если человек свободен в своих мыслях, привязанностях и воображении и то, чего нет, никогда надолго не предстаёт ему как-то, что есть, ему не страшны неразумные правители и реформаторы.