Устал безлюдный сирый путник,
Нести полвека жизнь в мешке,
Он в этом мире словно узник,
Сносил подошвы по тропе.
Ему понятен говор птичий,
Беседы вековых лесов,
Не было споров и различий,
В свободе поля и ветров.
И лишь язык один не знал он,
Что был всегда среди людей,
Который злобою изломан,
Был тяжелей любых камней.