Ты, зло к себе не подпускай,
Пускай идёт за выстрел пушечный…
Идут к тебе с добром,
Их хлебом с солью всех встречай,
А если за твоим добром,
То солью внутримышечно…

Она могла возвратиться когда угодно, чтобы проснувшись, он мог написАть всё… увиденное ею…

Вся душа, как тетрадь в клеточку,
На полях примечания времени…
Словно дерево чувствует веточку,
Лишь она… всё, что было отмерено…

Алло!
А в трубке слышен свист…
И для него всё это норма,
Он не сыграет никогда на бис,
Есть имя, будьте все покорны! …
Звони почаще, не грусти,
Нам не нужны валторны…
Скажи открыто, не свисти,
И ты поймёшь, что значит норма…

Он появлялся всякий раз,
Когда Фома свой вёл рассказ…
И на ходу, впадая в дрёму,
Твердил, что лично знал Ерёму…

По-хорошему, да на дорожку — всего хорошего понемножку.

Человек — штучный товар, с индивидуальными качествами, недостатками и сроком хранения, но без инструкции по применению и эксплуатации.

До зимы в двух шагах
Постоять и подумать
И морозцем дышать,
Первым снегом любуясь,
Провожая октябрь.

Паутинки с деревьев сорвав
И спугнув бабье лето,
Приближая зиму, ноябрь
Не оставил надежды
Повернуть всё назад.

Галина Бобылёва

Она старалась, дым пускала,
А он пришёл, развеял всё.
Туманность сразу убежала,
А с ней и мыслей колдовство.

Любовь все возрасты накормит,
Лишь бы Амур не уставал,
И всем, кто голодая бродит,
Не только стрелы раздавал…

Дульсинея всё синее,
Слёзы потихоньку льёт,
Ветер мельницы не греет,
Нужен с пультом Дон Кихот.

Однажды ум за разумом зашёл,
Лежит записка — «Я уже сошёл».
Опередил мерзавец в этот раз,
Когда вернётся, то получит в глаз.

Опять — всё время будет двадцать пять,
Даже кондитер с этим не поспорит,
Если из торта будет доставать
Потерянный айфон, когда трезвонит.

Тёрки в навозной куче закончились сумасшедшим клёвом.

Общий язык — это рифма, на волне которой хочется держаться…

Дом без детей, подобен воздушному шару: большой, красивый, но… пустой…

Он исполнительный такой
Незримый мой хранитель,
Шепнул, что бродит за спиной
Ещё один «спаситель».
Тебе невидим, но в миру,
Судьёй себя считает.
Вот, только, я тебя храню,
Он — от тебя «спасает».

Если скатертью ложится
Пред тобою простыня,
Знай, мой друг!
Там, где удача.
Часто бродит западня! …

Вы, не смогли услышать человека
В прошедшей первой половине века.
И хлебом попрекаете меня,
Во всех грехах по-прежнему виня.
А дружбой, превратив в игрушку,
Стремитесь взять меня на пушку.
Везде, где можно наследили,
Перечеркнули, просто слили.
Ошиблись, вы, я не игрок
И ложь не прятал между строк,
А Новый год давно ждёт на носу,
Когда ж крошить мы будем колбасу.

Обниматься хорошо
И в стихах, и в прозе.
Можно обнимать ещё
Ёлку на морозе.
Пусть почувствует тепло
В этот зимний вечер,
Ведь гуляние прошло,
Ей укрыться нечем.