В тридевятой общаге, в тридесятой комнате жила-была студентка Машенька. Но сказать, что «не тужила» она, никак нельзя. Тужила — и ещё как тужила! Поди узнай, кому на филфаке-то жить хорошо? По количеству хвостов Маша походила скорее на заморского кицунэ, списки книг отнюдь не изобиловали галочками, а диплом был тоньше, чем юмор Алёшки из комнаты триседьмой. Долго ли, коротко ли, столько накопилось бед у Машеньки, что и нечисть местная её не трогала — из жалости.
Стала Машенька горе горевать да…