Никуда не надо спешить, никуда не надо бежать, надо понять и постигнуть ритмы вещей, и надо найти себя самого в этих ритмах …

Испортил себе час жизни.

Но чем больше времени он изводит на раздумья, тем ему тяжелей, однако в самой этой тяжести, заключена какая-то непонятная и пугающая притягательность.

Я восхищался собственной натурой, а ведь всем известно, что это большое счастье, хотя для взаимного успокоения мы иногда делаем вид, будто осуждаем такого рода чувство, называя его самовлюблённостью.

Но с ней просто и комфортно. Она плохой человек, но хорошим не притворяется.

Я пытался анализировать своё состояние и понимал всю его противоестественность. С таким же успехом я мог влюбиться в портрет Марии Стюарт или маску Нефертити …

Ты очень хороший. Ты в людях видишь хорошее, а это главное в жизни … потому что на самом деле в людях мало хорошего.

Или не делать совсем, или не жалеть о том, что сделано. Дурак. Когда я был моложе, я страшно любил делать подарки. Причём, как ни странно, сам я получал от этого гораздо больше удовольствия, чем те, кому я дарил.

Как бы ни были люди закалены в тревогах, как бы ни были они готовы встретить грозящую опасность, они всегда чувствуют по ускоренному биению сердца и по лёгкой дрожи, какая огромная разница между воображением и действительностью, между замыслом и выполнением.

Страшный ты человек, самый страшный из страшных. Ты ничего не хочешь. Ты много страшнее тех, которые хотят всё. Ты невыносима, — ты, со своим нежеланием. Любое желание, даже каприз, можно понять, можно выполнить его или отвергнуть. Оно конкретно, оно осязаемо — можно с ним спорить и даже его ненавидеть. Твоё нежелание — оно как река, круга спасательного тут не увидишь.

Поверьте, в тот день, когда вы устыдитесь того, что любите, вы погибли … Погибли для самого себя.

Человек способен, не разрушая себя, двигаться только в одну сторону: от худшего к лучшему. Если же он активно попытается идти в обратную сторону, он обязятельно сломается.

На известной степени благосостояния только излишество является необходимостью. На известной степени экзальтации реален только идеал. Что такое чудо? То, чего мы не понимаем. Что всего желаннее? То, что недосягаемо.

Настоящий долг — это чувствовать великое, обожать прекрасное, а вовсе не покоряться общественным условностям со всей их мерзостью …

А излишество любви? Что колотит оно в двери, которые не отворяются? Зачем несёт оно розы тому, кто брать их не хочет? А оно несёт.

Лучше быть красивым, чем добродетельным, но лучше быть добродетельным, чем уродливым.

И семьи у меня нет. И друзей, в общем-то тоже … А жизнь проходит. А говоришь об этом и кажешься всем ненормальным. Если из-за десяти рублей расстраиваешься — это нормально. А если из-за того, что жизнь проходит, — это смешно.

Жги письма, все письма, материнские, друзей, все решительно. Ничего нет ужаснее, как на старости лет окунаться в свою молодость.

Так уж устроен человек, это двуликое существо: он не может любить, не любя при этом самого себя.

Иллюзии свои оплакиваешь порой так же горько, как покойников.