Бог предведает, но не предопределяет. Это только турки верят в судьбу, в кишмет. Бог знает, что события произойдут таким-то образом, а человек делает по своей глупости то, о чем заранее знал Бог. Не потому, что Бог отдал распоряжение о чем-то; нет. Он видит, до чего дойдет злоба людей, и знает, что своего мнения они не изменят. Это не значит, что Бог предопределяет события.

Утром просыпаюсь и думаю, а ведь сегодня мне стукнуло уже ого-го сколько годов! Лежу, размышляю о бренности этого мира и вдруг слышу кукушку.

Ну и, разумеется, спрашиваю:

— Кукушка, кукушка, я уже столько лет по земле хожу. Ты не знаешь, сколько мне ещё осталось?

Та в ответ «ку-ку» да «ку-ку». А я считаю и радуюсь. Потом думаю: что-то многовато. Нет, это уже слишком. И, наконец: она что, надо мной издевается?!

Матушка, услышав, как я возмущаюсь, заглянула ко мне в комнату:

— Ты чего тут шумишь?

Я жалуюсь ей на кукушку. Матушка удивляется моей непонятливости:
… показать весь текст …

Запад вовсе не место торжества свободы. Может был когда-то. Но сейчас это лаборатория по выведению стерильного человека без метафизических порывов, человека, который грешит, и у которого при этом не болит совесть. Запад — это роскошная квартира доктора Преображенского, в которой происходит обратный эксперимент: человека превращают в собаку, чтоб лизал хозяину руку, нюхал жучек под хвостом и смотрел на всех снизу вверх. И это такая же правда, как-то, что Христу известно количество волос у меня на голове.

Дым жертвенного костра, согласно языческим поверьям — кратчайший способ доставки энергии жертв на «небо». Именно поэтому в ночь Купалы принято жечь костры — это остаточное явление древних культов, смысл которого уже не помнят и сами язычники.

С этим же связан обычай прыгать через костер — это то, что осталось от жеребьевки. Выбрать человеческую жертву иногда не решался даже жрец. Поэтому юноши и девушки прыгали через костер до тех пор, пока кто-нибудь не падал в него[2]. Считалось, что таким образом «боги» избрали себе жертву (интересно, знают ли те, кто сейчас сигает через костер о том, что они изображают потенциального мертвеца?).

Я думаю, что гаджеты испортили тех, кто и без гаджетов испорчен. Эти испорченные тычут пальцами в чувствительные экраны с видом обезьян, выколупывающих веточкой термитов. Побродить виртуально по залам Ватиканского музея у них не получится, хотя все технические средства для этого есть.

Мы порой совершаем очень большую ошибку, считая, что другом для нас может быть только тот, кто всегда нас поймет, у кого мы всегда найдем утешение, что друг всегда будет для нас тем плечом, на которое мы можем опереться. Слишком многого мы требуем от человека! Если нам самим удается всех всегда понимать, если нам самим удается подставлять свое плечо и даже спину, чтобы кого-то на нее положить и понести, — даже если это так, это не значит, что тот человек, который рядом с нами, кого мы тоже считаем другом, тоже на это способен. А может быть и иначе: он-то способен, мы — нет…

У любого человека (христиане это понимают лучше) радикальных недостатков и просто эгоизма слишком много. Это ужасная картина, которая вызывает боль и страх. Гордость защищается от этой боли с помощью самообмана, и тогда создается порочный круг: гордый скрывает от себя и других свои недостатки, не вынося их на свет, а это закрепляет недостатки и делает его самооценку все менее реалистичной. Хуже того: для поддержания ложной картины он обязательно будет унижать других людей. Это системная ошибка, причем свойственная (о чем также лучше знают христиане) практически всем людям.

Посмотрю я вокруг — все орлы или львицы.
Только где ж воробьи? Где хорьки и куницы?
Скунсы, ласточки, грифы, другие созданья?
Затерялись они среди звезд мирозданья.

Это все ничего, что вокруг только тигры.
Это, видно, какие-то странные игры.
Здесь олени хотят закосить под медведя.
И под золушку косит солидная леди

Ну, а мы-то с тобой — мы пингвины. Иль куры.
Или страусы, впрочем, неважно. Натуры
Естество нам с тобою учитывать надо,
Не умеем летать, так хотя бы не падать.

К одному старцу пришел ученик и спросил, как ему быть с обидами, которые появляются из-за несправедливого к нему отношения со стороны других людей. Старец предложил ему такой совет: «Каждый раз, как обидишься, клади за пазуху картошку». Ученик принял совет, и понемногу накопилось столько картофеля, что стало его тяготить, а потом эти овощи еще и начали гнить. Тогда ученик снова пришел к старцу: «Я больше не могу носить с собой эту зловонную тяжесть». «Тебе неприятно? — спросил его старец. — Но как же ты позволяешь носить в своей душе обиды на других людей?»

Человек больше всего страдает не от случающихся неприятностей, а от их переживания.

Оставляя пути, уходя за границы
Мы забыли, что мы, если даже и птицы,
То какие-то куры, или, может, пингвины
Мы похожи немного, и в чем-то едины.

Мы едим за столом, а могли бы из кучи
И какая нам разница, кто из нас лучше?
Кто там смотрит? Поверь, мы пингвины — не круче.
Или куры. Летаем как толстые тучи.

Отрываясь с трудом, и недолго и низко.
Небо недалеко. Но земля — очень близко.

Когда женщины научатся плакать вместо того, чтобы давать сдачи, они снова станут, наконец, слабым полом.

Нельзя быть одновременно принцессой и ломовой лошадью.

Те, кто пришел в Церковь по каким-то романтическим соображениям, разочарованы, и это неудивительно. Романтические ожидания всегда завышают требования. Они хотят, чтобы все в Церкви были ангелами, а Церковь земная из людей состоит, людей грешных.

Разорваться на части, что ли?
И оставить одну — без боли
А вторую — уж как получится.
Пострадает или помучится.

Я готова остаться с той,
Что реветь будет день деньской
лишь бы часть, что осталась без боли
улыбаться бы стала на воле

Писала дама стихи со смыслом
Вплетала в рифмы живые мысли.
Так нет же, кто-то, кому неймется,
Решил: я знаю, она займется

Подсчетом строк и перестановкой
Слогов, чтоб было все очень ловко
И гладко. Только вот по науке
Стихов не пишут. Такие штуки вот.

Сижу, пишу. Вроде стихи. За мыслью не успеваю.
Перечитываю. Видимо, там, где не успела, и прятались рифмы. И смысл, похоже, тоже…

На любой факт можно придумать тысячи объяснений, если не вдаваться в реальность.

Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки.

Надежно защищен только выключенный компьютер.