Любовь и страсть необязательны для творчества.

Знали бы люди, почему они ссорятся, жить было бы проще.

На съёмках «Гардемаринов» у меня была серьёзная травма глаза. С тех пор у меня правый глаз почти ничего не видит. Врачи говорили, что из-за травмы появится косоглазие. И я начал искать другую работу в кино. Я понимал, что режиссёром быть не смогу, так как очень молод и не знаю жизни. Зато смогу быть продюсером. Я прыгнул в воду с берега и поплыл. До сих пор не понимаю, как выплыл.

—Клоуном быть очень тяжело, невероятно трудно. Сложно, но она могла быть, это потому что надо иметь невероятную органику, чтобы быть клоуном! И талант невероятный, чтобы быть клоуном!

—Она и Настя, которая находилась на грани. В этой истории нужны были такого рода актёрского проявления, иначе бы всё село и скатилось в скукатень. Любовь Григорьевна была не простая женщина. Это никак не проявлялось, но было видно. Я всегда ощущал, что есть определённая черта, за которую не надо заходить. Она не устраивала скандалов и ничего такого: не было сумашедших райдеров; она приходила вовремя на работу. Она очень много работала, насколько я понимаю у неё всё время были какие-то проблемы в «Няне», и она много играла в театральных спектаклях. Я думаю, что она заробатывала деньги для чего-то. Я не знаю для чего, но она не очень хотела этого делать, но делала.

—Сравнение правильное, такое как бы с профессиональной точки зрения, но не применимая к зрителю. Она была популярнее, чем Софи Лорен. Почему? Я не могу ответить на этот вопрос.

—Актрисы сейчас стали заботиться о своём внешнем виде, что заставить кого-то выглядеть нелепо и смешно для роли уже не реально. Не понятно уже как уговаривать. Уговорить раздеться может ещё получится, а вот выглядить смешно или нелепо уже невозможно, а Люба могла, поэтому мы любили её за это. Она как-то на распашку шла. Она куда шире и ей нечего скрывать: «Я не боюсь этого!» Она была бесстрашна. В политике есть такое понятие, как «рейтинг доверия». Вот у неё был бешенный рейтинг доверия! От неё шла бешенная энергетика, которая сразу захватывала всё пространство на экране. Она выходила и веселилась, но было видно, что это ей не просто даётся.

Я вам скажу, что самая трудная роль-это та роль, которую я играю сейчас. Как выяснилось быть самой собой очень сложно. Мы-артисты, все-таки обезьяны: нас натаскивают на роль; в нас внедряют чужую жизнь, чужую ситуацию. Конечно, что тот опыт, который был в моей жизни он обязательно пригождался, как и для ролей комических, так и драматических. Чего я к сожалению очень мало играю. Актёр не должен открывать всё до конца. Должна быть какая-то завеса тайны. Например, если мне говорят непристойности или гадости о каком-то актёре или актрисе, которых я обожаю-то я не хочу этого знать. Я люблю её, я уважаю её или его. Всё! Мне не нужно знать, что он ест; какие пирожки он покупает и где он был. И с кем он спал. Я не хочу этого знать, поэтому если что-то и не до конца говорю вы меня тоже поймите. Ну, не хорошо и неправильно это.

Мне уже много лет, чтобы на них наступать, но когда-то же надо было научиться уму разуму! Думаю, что я сейчас редко наступаю на грабли, но бывает! Здесь на лбу уже такой мазоль знайте, что я не чувствую. Я просто иду дальше.

— Вы понимаете своего мужа?
— Да, мы оба говорим по-русски. А что?

Поверьте, что дверь… последняя дверь никогда не захлопывается, пока не откроется ещё одна.

Зрители-это главные родители моих ролей.

Никогда в жизни никто не предполагал, что в нашей большой полищуковской семье появиться артистка.

Я плохо отношусь к эмансипации, я очень плохо отношусь к эмансипации. Женщина должна быть слабой, защищённой мужчиной. Не инфантильным непонятно чем с бусами и серьгами, а мужчиной! И женщина должна работать мало и в охотку. Я не устаю повторять эту фразу. Это моя любимая фраза. Вот так!

Существуют ли у нас в семье какие-то традиции? А как же? Мы с Серёжей 21 год! И если бы не Серёжина семья я бы пролетела мимо традиций, как «фанера над Парижем!» Как только я вошла в их семью, я не стала ничего менять: мы отмечаем Новый и старый год в старой квартире Серёжиных родителей на старом Арбате. Собираемся одной большой семьей, но я не готовлю. Готовит Серёжа-я счастливая женщина.

—Я просто забывала текст и «кололась» от смеха со страшной силой, когда она играла, потому что она начинала тоже смеяться, и говорила: «прекрати и перестань смеяться!» Не могла я с ней играть конечно. Она настолько яркая, что её одной зрителю хватит! Просто стой рядом и не мешай никому ею любоваться!

—Если у неё было хорошее настроение-это был праздник для всей киностудии и съёмочной группе. Потому что все вокруг неё собирались, потому как человек яркий, всех притягивала. Все бросали всё что есть и приходили на площадку, а она шутила и кокетничала. Она могла, если ей хотелось приподнять реснички и прищуриться. И это просто «потеря сознания», понимаете! Такая женская красота, которая бьёт наповал!

Я стала артисткой «разговонрового» жанра!

Путь к зрителю я пробила головой!

Я снималась о любви, про любовь. И имя меня такое-Любовь.