Прийти в себя означает преодолеть, оставить позади и идти дальше.

Как вы думаете: мы оставляем наших умерших позади?

Я думаю, мы берём их с собой.
Они сопровождают нас, оставаясь рядом, хотя и в другой форме. Нам нужно принять их смерть и смириться с их новым обликом.

Ярость — вот что делает нас слепыми и глухими. А ещё страх, зависть, недоверие. Когда ты взбешён или напуган, мир сжимается, и всё в нём летит кувырком.

Один день хаоса перечёркивает тысячу дней порядка.

Время ожидания — вовсе не повод для досады. Наоборот, оно позволяет очистить ум.

Смерть, как и рождение, — часть великого круговорота, из которого невозможно выйти. Бороться против законов природы глупо. Лучше принять их как данность, нежели страшиться.

Более всего в жизни каждый желает, чтобы его любили таким, каков он есть. Любили не образ, не маску, не социальный статус, не то, что хотят видеть в нём, а его самого, со всеми плюсами и минусами, его душу, сердце, тело и ум.

Говорят «сила в умении отпускать», а мне кажется, что по-настоящему сильной ты становишься тогда, когда сумела принять свою боль и продолжаешь жить дальше.

Тяжелее всего не отпустить, тяжелее пережить последствия этого решения. Проще сказать, чем сделать. Ведь так?

Боль — это испытание на прочность.
И когда тебе кажется, что ты пережила, забыла или смирилась, мимолётно почувствовав знакомый и так давно забытый запах, услышав «ту самую песню» — возвращаешься снова туда, откуда бежала.

Настоящая сила в принятии слабости.
Боль не нужно пережить, её нужно принять как часть своей жизни и поставить фундаментом для будущего «я».

Я никого и никогда не чувствовал так глубоко и остро, как тебя. Я думал, что не умею. Я боялся, что меня осмеют — за нежную привязанность и влюблённость.

Ты казалась мне совершенной и возвышенной. Ты и была такой. Я же чувствовал себя фигурой, состоящей из четырёх точек, совсем не дотягивающих до вершин, и четырёх отрезков, пытающихся соединить эти вершины. И эта неуклюжесть ранила больнее всего.

Будь мы с тобой диагоналями параллелограмма, мы бы непременно пересеклись и совпали друг с другом. Это бы стало судьбоносной встречей. Ты бы называла меня своим милым четырёхугольником, а я тебя — родной окружностью.

Ты бы вошла в мою жизнь, окружив теплом и заботой, коснувшись всех сторон моей Души. Но ты была диагональю другой фигуры, и принадлежала ей…

Я из породы бесполезных, из тех, кто уходит от жизни в другую, ими самими выдуманную жизнь, кто создаёт для себя реальность за пределами реального и живёт в ней; я из тех, кому ведомо, что остаётся после того, как минует всё преходящее, из тех, кто несёт в себе правду, свою правду, другой для них не существует; я из тех, кто закрывает глаза, чтобы видеть, из тех, кто наделён памятью, вмещающей целый преображённый мир — там моя вотчина; я из тех, кто забывает о том, что происходило, и живёт тем, что осталось от события в его памяти… Я — из тех.

Люди всегда занимаются кастингом, они раздают вам роли согласно своему воображению вне всякой связи с тем, чем вы являетесь на самом деле.

Любой человек способен на любую глупость. Мы придумываем себе некий портрет наших друзей и знакомых, а затем упорно за него цепляемся, не допуская даже мысли, что в какой-то ситуации люди вполне могут поступать вопреки нашим о них представлениям.

Она мне никогда не оставляла выбора, как бы я ни пытался переосилить это дикое желание — я не мог. Она пробуждала голод, и каждый раз я хотел её всю и полностью. Безумное желание, по силе превосходящее даже боль. Мне было достаточно её увидеть, чтобы понять, что весь мир ничего не стоит и все, кроме неё, лишь суррогат. Она как ангел тьмы — грешна и коварна, но безумно обольстительна и до одури желанна. Это не секс — это поединок на рваных простынях, и я терзал её тело каждый раз пытаясь её сломать, пытаясь покорить и завоевать окончательно, но её капитуляция была лишь ходом хорошо продуманной стратегии, нашей долгой и сладкой войны.

Мне было с ней не просто, не легко. Она могла взрываться словно порох. Она возгоралась и без искры и в мокром виде. Всё вокруг летало, её сопротивление, обожаемое мною, сводило меня с ума. Она всегда в состоянии взрыва, а я любуюсь ею, это так мило. Но после, когда бури улеглись, она мурлыкала у моих ног, как маленький котёнок, мой комочек ненормального счастья. И моё желание прижать, обнять и носить на руках, мою маленькую и вредную мурлыку. В ожидании взрыва. Она моя вся и никакой альтернативы. Наши отношения в стадии войны и мира.

Не вижу смысла воспитывать в любимом человеке чувство долга. Любимый человек тем и отличается от остальных людей, что сам хочет делать вас счастливее. «Хочет» — не имеет никакого отношения к «должен». А если этого «хочет» нет — нет ничего и между вами.

Смирение. Иногда оно очень помогает в жизни. Особенно в трудные, переломные времена.

Смирение осознанное — это не уход в страдание и не игра в прятки с реальностью. Это яркое и острое понимание — от тебя зависит не всё, и есть нечто неизбежное, что не исправить никаким даже самым сильным желанием. Это знание — когда-то боль отпустит или хотя бы станет не такой сильной.

Смирение — это не слабость, ведь порой, чтобы принять ситуацию покорно, не впадая в истерику, нужна внутренняя сила. Ещё большая сила нужна для того, чтобы убить в себе надежду на то, что никогда не может исполниться.

Смиренный человек знает, жизнь — справедлива, и всем обязательно воздастся. Всё на свете проходит. Нужно только перетерпеть…

Иногда устаёшь говорить. Просто нет сил ни с кем обмениваться словами, ни одно из которых не помогает твоему сердцу, а наоборот — перегружает его.

Иногда хочется быть очень тихо, почти неслышно, так, чтобы твоё присутствие никому было не в тягость, а отсутствие незаметным. Стать воздухом или первым весенним лучом, раствориться в пении птиц и журчании ручейков. Ни о ком не плакать, и чтобы о тебе тоже никто не страдал.

Иногда хочется просто жить, пить дни медленными глотками и чувствовать, как в груди замирает от каждого удара сердце. Всех отпустить, простить, оставив в себе только хорошее, нежное, важное.

Иногда слова только всё путают…

Она вызывает в тебе противоречивые чувства. Тебе хочется то наорать на неё, приложив крепким словом, то нежно прижать прямо к сердцу.

Она его тебе то успокаивает, мурлыча ласковой кошечкой прямо внутри, то как саданет коготком безжалостно, оставив глубокую царапину.

Тебе кажется иногда, что ты её ненавидишь, что её норов тебе осточертел, и ты указываешь ей на дверь, пускаясь в развесёлые тяжкие с теми, кто неприхотлив в обращении, с кем легко и доступно. Но так муторно становится без неё, так тоскливо, что душа твоя заставляет вернуться к ней.

А она ждёт, пока ты гнев сменишь на милость, чтобы покрыть все твои царапины такими поцелуями, что земля из-под ног уходит.

И вы снова замаливаете вместе грехи с упоением, а мир за окном перестаёт существовать.

Дождись того, кто ждёт именно тебя. В мире столько людей, кому мы нужны только на время, кто не против использовать нас в качестве повязки для своих сердечных ран. Излив тебе душу, эти люди уйдут, а ты останешься с пустыней внутри, и всем плевать, что раньше там было море.

Дождись человека, который с самого детства идёт к тебе, кто сразу узнает тебя и будет счастлив, что наконец нашёл. Для него сохрани все твои истории и всю твою нежность. Лишь для него…

Каждый человек должен свое горе в себе пережить, пока оно из него не выйдет, как пот во время работы.

Всегда помните — однажды вас не станет. И, за исключением вашей семьи, этот день будет нормальным днём для мира. Поэтому, пожалуйста, не заботьтесь о том, что думает о вас общество, лучше побольше времени уделяйте своим близким. Это очень важно.