Пружина тщеславия нередко способствует высоким достижениям духа.

В тщеславия плоды
воплощаются мечты.

Истинные знания по крупицам собирают, а философы их только обобщают. Философские знания тайной не являются и грифом секретно не помечаются.

Сама История рассудит,
кто будет в ней, а кто не будет.

Логика важнее здравого смысла.

Ночью предписано всем спать,
а не тайны с Музой обсуждать.

Дополнительно к сказкам… для маленьких «перпендикуляров» необходим и большой перпендикуляр. И всё время спрашивают: «А что это такое перпендикуляр»? Ответ, это — прямой угол к плоскости, по всему видно им тоже непонятен. Вот если бы его попробовать на вкус, — написано на их лицах.

В механике часто приходится сталкиваться с силой трения, которая изменяет или опрокидывает выводы неверной теории; подобная сила трения действует и в политике.

Вычеркни из памяти тех, кто бросил тебя в сложной ситуации, создав проблемы, ибо если будешь их помнить, они мысленно к тебе возвратятся, чтобы повторилось прежнее в иной ситуации.

Привычка — вторая натура.

Лев звезду проглотил
и в космос её запустил.
Летит звезда сия,
хвостом размахивая.

Истина имеется во всём. Она проста и очевидна, и различается: или со здравым смыслом, или вне здравого смысла. И обязательно подтверждается практикой.

У весьма старого профессора дом бывает пустым…

Риторический вопрос: и как юмору научиться, особенно если нет чувства юмора.

Юлин стих преобразовали,
Мысли и пальцы до клавы,
Звёздный ветер в нём появился,
И покров в снег превратился.

Рождаются — все! Признаются гениями некоторые: повторно закон Архимеда не откроешь, ибо уже открыт; дифференциальное исчисление не изобретешь, ибо уже разработано; Гулливера не сочинишь, ибо уже сочинен; вот если изобретешь телескоп для дневного наблюдения звезд, планет и Луны — будешь гений. И непризнанных гениев больше, чем мы думаем, потому что о них ничего не знаем.

О времени вообще мало что известно. Например, мы не знаем, однородно ли оно во всей вселенной или ограничивается, скажем, пределами одной отдельно взятой галактики. Проверить эмпирически это невозможно, даже скорость света мала для внутригалактических перемещений, — не говоря уж о межгалактических.

Но я сверкну экспромтом,
молнией над горизонтом.
Иногда блеснет из туч,
далекий, узкий,
грозный луч.

Такова цифровая эпоха,
на поляне оставляет след,
вроде бы, никакого подвоха,
глядь, есть поле, следа на нём нет.

У поэтических произведений есть одно несомненное достоинство, суть которого заключена в фразе ставшей крылатой: «Поэтам вымысел дозволен!».